Лабадалом звал меня один только юный Турин. Не со зла, нет; в ту пору были мы добрыми друзьями. Что ищет он здесь ныне? Мало нас осталось; стары мы и безоружны. Те, что лежат в Великом Кургане, стократ счастливее.
— Не о битве помышляя, пришел я сюда, — молвил Турин, — хотя слова твои и пробудили во мне такую мысль, Лабадал. Но с этим придется повременить. Пришел я за госпожой Морвен и Ниэнор. Что можешь ты рассказать мне о них, да побыстрее?
— Немногое, господин, — отозвался Садор. — Они ушли тайно; наши перешептывались, что призвал их к себе владыка Турин; ибо мы нимало не сомневались, что обрел он с годами немалую власть и стал в какой-нибудь южной стране королем или могущественным властителем. Но, похоже, не случилось того.
— Не случилось, — подтвердил Турин. — Числился я среди знати в одной южной стране, ныне же я бродяга бездомный. Однако не призывал я их.
— Тогда не знаю, что и сказать тебе, — отозвался Садор. — Вот госпожа Аэрин наверняка знает. Она была посвящена во все замыслы твоей матери.
— Как мне поговорить с ней?
— Этого я не ведаю. Несладко придется ей, коли заметят, как перешептывается она у дверей с оборванным проходимцем из покоренного народа, даже если бы и удалось ее вызвать. А нищему вроде тебя не пройти через зал к возвышению: такой и двух шагов не сделает, как схватят его восточане и изобьют, а то и хуже.
И воскликнул Турин в гневе:
— Мне, значит, не дозволено пройти через зал Бродды — не то изобьют? Пойдем, посмотришь!
С этими словами вошел он в зал, и откинул назад капюшон и, расталкивая всех на своем пути, зашагал к возвышению, на котором восседали хозяин дома с женой и другие знатные восточане. Иные вскочили с мест, дабы задержать его, но Турин расшвырял их и вскричал:
— Или нет в этом доме правителя, или, может, здесь орочье логово? Где хозяин?
И поднялся с места разъяренный Бродда.
— В этом доме правлю я, — объявил он. Но не успел продолжить, как перебил его Турин:
— Выходит, не научился ты доселе вежеству, что в ходу было в этой земле до тебя. Или ныне у людей в обычае позволять челяди грубо обращаться с родичами жены своей? В родстве я с госпожой Аэрин и есть у меня к ней дело. Войду ли я беспрепятственно — или войду самовольно?
— Входи, — буркнул Бродда, нахмурившись, но Аэрин побледнела как полотно.
И Турин прошествовал через весь зал к возвышению и, подойдя вплотную, поклонился.
— Прошу меня простить, госпожа Аэрин, что врываюсь к вам незваным, — промолвил он, — но дело мое отлагательств не терпит и привело меня издалека. Ищу я Морвен, Владычицу Дор-ломина, и Ниэнор, дочь ее. Однако дом ее пуст и разграблен. Что можешь ты поведать мне?
— Ничего, — промолвила Аэрин в великом страхе, ибо Бродда не сводил с нее пристального взгляда.
— Не верю, — отозвался Турин.
Тут Бродда вскочил с места, побагровев от пьяной ярости.
— Довольно! — завопил он. — Или жену мою станет упрекать во лжи здесь, передо мною, нищий, что бормочет на невольничьем языке? Нет в Дор-ломине никакой Владычицы. Что до Морвен, она была из народа рабов и сбежала, как это за рабами водится. И ты беги отсюда, да поживее, а не то прикажу вздернуть тебя на дереве!
Турин же прыгнул к нему, и извлек из ножен черный меч, и, ухватив Бродду за волосы, оттянул ему голову назад.
— Не двигайтесь, — предостерег он, — или голова эта упадет с плеч! Госпожа Аэрин, я бы вновь попросил у тебя прощения, кабы думал, что от мужлана этого видела ты хоть что-либо доброе. Говори же и не отпирайся! Или я — не Турин, Владыка Дор-ломина? Или должен я тебе приказывать?
— Приказывай, — промолвила она.
— Кто разграбил дом Морвен?
— Бродда, — отвечала она.
— Когда бежала она и куда?
— С тех пор минул год и три месяца, — отвечала Аэрин.