— Недоверие свое оставь при себе! — гневно ответствовал Арминас. — Гельмир ошибся. Спросил я лишь потому, что усомнился, верна ли молва: ибо мало похож ты на родню Хадора, уж как бы тебя ни звали.
— И что же ты знаешь о родне Хадора? — спросил Турин.
— Хурина видел я, — отвечал Арминас, — видел и его праотцев. А среди пустошей Дор-ломина повстречал я Туора, сына Хуора, брата Хурина; и во всем подобен он праотцам своим — чего о тебе не скажешь.
— Может, и так, — отозвался Турин, — хотя о Туоре ничего я доселе не слышал. Но ежели волосы мои темны, а не сияют золотом, того нимало не стыжусь я. Ибо я — не первый из сыновей, что пошел в мать; а через Морвен Эледвен происхожу я из Дома Беора и в родстве с Береном Камлостом.
— Не о различии между черным и золотым говорил я, — возразил Арминас. — Другие сыны Дома Хадора ведут себя иначе, и Туор — в их числе. Помнят они о вежестве, и прислушиваются к благому совету, и чтут Владык Запада. Но ты, похоже, советуешься разве что с собственной мудростью, а не то так только со своим мечом; надменны и заносчивы твои речи. Вот что скажу я тебе, Агарваэн Мормегиль: ежели станешь ты поступать так и дальше, иной будет твоя судьба, нежели пристало сыну Дома Хадора и Дома Беора.
— Моя судьба всегда была иной, — ответствовал Турин. — И ежели назначено мне претерпеть ненависть Моргота по причине доблести отца моего, так неужто сносить мне еще и насмешки с недобрыми пророчествами от труса, бегущего сражений, пусть и бахвалится он родством с королями? Ступайте прочь, возвращайтесь себе на безопасное побережье Моря!
На том отбыли Гельмир с Арминасом и вернулись на юг; невзирая на Туриновы упреки, они охотно остались бы дожидаться битвы рядом со своими сородичами, и ушли лишь потому, что Кирдан по повелению Улмо наказал им вернуться с известиями о Нарготронде и о том, как преуспели они со своим поручением. Весьма встревожили Ородрета речи посланцев; но тем сильнее распалялся Турин: наотрез отказывался он прислушаться к их советам, менее же всего соглашался обрушить огромный мост. Ибо хотя бы в этом речи Улмо истолкованы были правильно.
Вскоре после ухода посланцев погиб Хандир, правитель Бретиля: орки вторглись в его земли, рассчитывая захватить Переправу Тейглина в преддверии дальнейшего наступления. Хандир дал им бой, но люди Бретиля потерпели поражение, и враги оттеснили их обратно в леса. Преследовать их орки не стали; ибо цели своей они до поры добились; и продолжали они собирать силы в Ущелье Сириона.
Осенью того же года, выждав своего часа, Моргот бросил на народ Нарога огромное, давно подготавливаемое им воинство; сам Глаурунг, Праотец Драконов, пересек Анфауглит и явился к северным долинам Сириона и учинил там великий разор. Под сенью Эред Ветрин, ведя за собою бессчетную рать орков, осквернил он Эйтель Иврин, а оттуда вторгся в королевство Нарготронд, выжигая по пути Талат Дирнен, Хранимую равнину в междуречье Нарога и Тейглина.
Тогда выступило в поход воинство Нарготронда: Турин, видом высок и грозен, ехал в тот день по правую руку от Ородрета, и, глядя на него, воспряли эльфы духом. Однако армия Моргота оказалась куда более многочисленной, нежели сообщали доселе разведчики; и один только Турин, защищенный гномьей маской, смог выстоять при приближении Глаурунга.
Эльфов оттеснили назад и разгромили на поле Тумхалад; там сгинули безвозвратно и гордость, и воинство Нарготронда. Сражаясь в первых рядах, пал король Ородрет, а Гвиндор, сын Гуилина, был смертельно ранен. Турин поспешил к нему на выручку, и все бежали с его пути; и вынес он Гвиндора из битвы, и, оказавшись под защитой леса, уложил его на траву.