Подмывая постепенно породы, ручей оказался между высокими берегами, врезавшимися в пастбище, а скотина испещряла их глубокими рытвинами. Это было самое любимое место Перкара, и когда яркое солнце стояло в зените, он часто приходил сюда поплавать в прохладной воде и поохотиться за крабами; он бросал в воду сверчков и смотрел, как рыбы кидаются и хватают их снизу. Счастливый оттого, что за спиной у него тяжелый меч, Перкар, мурлыча что-то себе под нос, двинулся вверх по течению, чтобы уйти подальше от взбаламученной коровами воды туда, где ручей, чистый и холодный, течет прямо из леса. Там Перкар остановился, вдыхая пряный аромат темной, усеянной палой листвой земли, сменивший запах листвы и коров. Он спустился вниз, набрал пригоршню воды и плеснул ее на себя. Затем он достал свое жертвенное приношение воде – розовые лепестки из материнского сада. Рассыпав лепестки над ручьем, он запел:
Косы мои серебрятся, с холмов сбегая.
Долгие руки в долины я простираю…
Закончив песню, Перкар улыбнулся, сел на берегу и пригладил пальцами короткие каштановые волосы. Затем он снял мягкие сапоги из телячьей кожи и поболтал голыми ногами в воде. Наверху на пастбище Капака заревел старый красно-рыжий бык, начав музыкальную перекличку пастбищ окрестных холмов.
И вот, наконец, Перкар вынул из ножен меч и положил на колени.
Клинок был тонкий, обоюдоострый, длиной почти с его руку, а большую рукоятку приходилось держать обеими руками. Она была обшита бычьей кожей и украшена круглой блестящей стальной головкой.
– Я знаю, кто его сделал, – произнес девичий голос.
Перкар едва не уронил меч, так он был изумлен.
Раскрыв рот, он смотрел на женщину, стоявшую по пояс в воде, наготу которой прикрывали лишь черные влажные волосы. У нее было бледное лицо, большие миндалевидные глаза, золотые, как закат. Она казалась годом или двумя старше Перкара. Перкара трудно было обмануть.
– Богиня! – прошептал он.
Она улыбнулась, затем повернулась, так что ее волосы веером легли на воду. И было не различить, где кончались шелковистые пряди и где была вода.
– Мне понравились розовые лепестки, – сказала она.
– Много времени прошло с тех пор, когда я в первый раз тебя увидел, – тихо ответил Перкар, – много лет.
– Неужели так много лет? Ты подрос с той поры. И теперь у тебя есть даже меч.
– Да…
Перкар так растерялся, что не нашелся, что сказать.
– Дай мне рассмотреть его получше.
Перкар послушно поднял меч и повернул так, чтобы она могла его разглядеть. Богиня медленно приближалась, с каждым шагом Перкар видел ее все яснее. Она выглядела как обычная женщина, и Перкар в панике пытался отвести глаза.
– Можешь взглянуть на меня, – сказала она. Теперь все ее внимание было сосредоточено на мече. – Да, я вижу. Его выковал Ко, маленький бог стали. Он охлаждал его выше по течению.
– Правда, все так и есть, – обрадовался Перкар. – Говорят, Ко связан родством с нашей семьей. Говорят, он был отцом отца моего деда.
– Так оно и есть в каком-то смысле. Твоя семья старожилы в наших местах, живут тут с тех пор, как пришли люди. Ваши корни глубоко уходят в эту землю.
– Я тебя люблю, – прошептал Перкар.
– Не сомневаюсь, дурачок, – сказала она, улыбнувшись.
– Люблю с той минуты, как впервые тебя увидел, когда мне было всего пять лет. Ты совсем не изменилась.
– Увы, это не так. Я, конечно, изменилась. Больше прибавила в одном месте, меньше в другом. Кое-где стала шире, кое-где уже. А вот волосам моим достается сильнее всего в горах – там их треплет грозовой ливень и меняет их цвет любая речка, что питается моими водами.
– Я хотел сказать…
– Знаю, что ты хотел сказать. Мое людское обличье останется таким навеки, малыш Перкар.
– Потому что…
– Потому что когда-то некая женщина, имевшая тот же облик, была принесена мне в жертву.