– Может быть, скорее, чем нам хотелось бы, – пробормотал Элмо. Отложи вино, Одноглазый. Тебе надо следить за Зуадом.
Одноглазый заворчал. После этого он впал в полузабытье. Это означало, что он ведет наблюдение. И так он отсутствовал довольно долго.
– Ну? – сказал Элмо недовольно, когда Одноглазый вышел из забытья.
Тот продолжал озираться с таким видом, как будто знал, что с секунды на секунду здесь из ниоткуда материализуется Ловец Душ.
– Ну, все нормально. Они прячут его в одном подвале в миле к югу отсюда.
Элмо не унимался и дергался, как маленький мальчик, который отчаянно хочет писать.
– Что с тобой? – спросил я.
– Дурное предчувствие. Просто очень, очень дурное предчувствие, Костоправ.
Вдруг его блуждающий взгляд остановился. Глаза округлились.
– Я был прав. О черт, я был прав.
Глава 8
Высокое, как дом, и в полдома шириной. На нем было что-то алое, выцветшее от времени, поеденное молью и разодранное. Оно шло неровно, то быстрее, то медленнее. Свалявшиеся седые волосы торчали во все стороны. Лица почти не видно из-за густой иссиня-черной бороды, в которой засохли комки грязи. Бледная в темных пятнах рука сжимала посох; это была сама красота, оскверненная его прикосновением. Безупречное женское тело чуть удлиненных пропорций.
– Говорят, что во времена Власти это была настоящая женщина. Говорят, она его обманула.
Эту женщину нельзя было винить. Если только хорошенько присмотреться к Меняющему.
Меняющий Форму был ближайшим союзником Ловца Душ среди Десяти, Которые Были Повержены. Его вражда с Хромым была еще более странной, чем у нашего хозяина. Хромой был третьей стороной треугольника, в который входили еще Меняющий Форму и то, что стало теперь его посохом.
Он остановился в нескольких футах от нас. Глаза у него горели огнем безумия, и поэтому невозможно било встретиться с ним взглядом. Я не могу вспомнить цвет этих глаз. Если придерживаться хронологии, то он был первым из великих колдунов, совращенных, подкупленных и порабощенных Властителем и его Леди.
Дрожа, Одноглазый выступил на шаг вперед.
– Я колдун, – произнес он.
– Ловец сказал мне, – голос Меняющего был силен и глубок даже для человека его размеров. – Какие новости?
– Я выследил Зуада. Больше ничего. Меняющий опять окинул нас взглядом.
Некоторые ребята совсем сникли. Он улыбнулся в бороду.
Там, где улица поворачивала, собралась толпа зевак. В Весле никогда не видели никого из высшего окружения Леди. Сегодня городу повезло. Здесь были двое из этих бешеных.
Взгляд Меняющего прошелся по мне. Я почувствовал его холодное презрение. Меня он ни во что не ставил.
Он нашел то, что искал. Ворон. Он двинулся вперед. Мы уворачивались так же, как слабые самцы уступают в зоопарке дорогу вожаку-бабуину. Он посмотрел на Ворона пару минут, потом его громадные плечи приподнялись. Ноги посоха он поставил Ворону на ГРУДЬ.
Я раскрыл от изумления рот. Ворон менялся на глазах. Испарина исчезла с его лица. Боль, от которой все его мышцы были напряжены, начала уходить.
Тело расслабилось. Ярко-красные рубцы и шрамы от его недавних ран в считанные минуты побелели, приобретя вид давно заживших. Мы все плотнее и плотнее обступали Ворона, наблюдая за представлением с благоговейным страхом.
Шатающейся походкой к нам приближался Убогий.
– Эй, Элмо, мы все сделали. Что происходит? Увидев Меняющего, он пискнул, как пойманная мышь. Элмо собрался с мыслями.
– Где Белесый и Тихий?
– Избавляются от тела.
– Тело? – спросил Меняющий. Элмо объяснил. Меняющий хрюкнул.
– Этот Кукурузник станет основой нашего плана. Ты! – он ткнул пальцем толщиной с большую сардельку в Одноглазого. – Где эти люди?
Еще раньше Одноглазый вычислил, что они в таверне.