Михаил Володин - Индия. Записки белого человека (отрывки) стр 6.

— Ну да, скучаю немного, — ответила Юля на вопрос о жизни в Путапатти. — Зато читаю или выезжаю куда-нибудь поблизости. Маме лучше, когда я рядом с ней. А еще у меня есть подруга, как и ты, из Москвы. Жаль, что мне сейчас массаж нельзя, может ей сделаешь?

В пути, чтобы окончательно не забыть выученные в Варкале несколько десятков движений, я нет-нет да и находил кого-нибудь, кому хотелось испытать новые ощущения. Как правило, это оказывались совсем еще юные создания, мало что знающие как об аюрведическом массаже, так и о жизни вообще.

— А какая она, твоя подруга? — спросил я не без интереса.

— Тебе понравится, — улыбнулась моя новая знакомая. — Она в театральном училась. А потом группы в Турцию возила. Надоело, вот и приехала сюда. Представляешь, вообще без английского!

Подозрение о том, что с Юлиной подругой я знаком, у меня закралось сразу, но виду я не подал — мало ли по Индии шляется красивых девушек, хотевших стать актрисами и не выучивших английский язык! Чтобы убедиться в том, что моя догадка верна, я спросил:

— Как ее зовут?

— Люда. Но ты с ней вряд ли знаком, она в Москве недавно. А вообще-то откуда-то из Средней Азии.

С Людой было все ясно, но я решил довести дознание до конца.

— А на зоне твоя подруга не работала? — задал я прямой вопрос.

Держи Юля в этот момент арбуз, быть бы ему на земле. Я даже пожалел о том, что так напугал милую собеседницу. Впрочем, выслушав историю нашего знакомства, она немедленно придумала план, как разыграть подругу. На следующий день к десяти утра я должен был явиться в кафе.

— Жаль, что ты не умеешь летать, — вздохнула Юля, и мы, держась за руки, спустились с крыши на землю.

В четыре утра, задолго до рассвета, я сидел на каменном полу, подложив под себя крошечную подушку и безуспешно пытаясь скрестить ноги по-турецки. Кроме меня, под позолоченной крышей мандира расположились еще несколько тысяч человек: мужчины на своей половине, женщины — на своей. Лица у всех были напряжены ожиданием учителя, а тот все не появлялся. Часам к шести, когда я устал рассматривать публику и решил, что с меня хватит, по рядам «преданных» пробежала дрожь и тысячи голосов подхватили протяжное «о-о-о!» Из дальнего угла выехал огромный белый «джип» и очень медленно — так медленно, словно его несли на руках — покатил вдоль рядов к центру мандира. В окно «джипа» задумчиво смотрел аватар. Голову его венчал огромный шар темных курчавых волос. Аватар был похож на постаревшего Джимми Хендрикса. Его лицо прорезали глубокие морщины, и голова качалась в такт движению. Я испытал острую жалость к старику, которому два раза в день — каждую неделю, месяц, год — без отпусков и больничных приходится отрабатывать свою избранность, являться на даршаны и благословлять «преданных». И в этот момент в груди что-то екнуло: уже проехавший мимо Саи Баба обернулся и смотрел прямо на меня. Какие там морщины, какой тройной подбородок! Я видел только сияющие, вбирающие в себя целиком глаза. Взгляд словно куда-то звал, и, повинуясь ему, я пошел в темноту. Последнее, что запомнилось, были повернутые в мою сторону головы «преданных»: на меня смотрел весь мандир.

После даршана ко мне подошел Василий. Выглядел он торжественным и испуганным одновременно.

— Поздравляю, — сказал он, робко заглядывая мне в лицо, словно хотел проверить, не владею ли я секретом вечной молодости или чем-то еще вроде того.

— С чем? — вяло спросил я, до конца не успев прийти в себя.

— Аватар очистил вашу карму. Вы теперь — святой! — казалось, Василий и сам испугался того, что сказал.

— Ты это доподлинно знаешь? — я попытался пошутить, при этом как-то само собой вырвалось это «ты».

— Не я один, все видели! Аватар послал вам молнию... — и Василий показал на мои обгоревшие ресницы. Я-то знал, что ресницы обгорели за несколько дней до моего приезда в Путапатти, когда неудачно прикуривал от газовой плиты, но не стал его разубеждать.

В кафе я пришел в правильном настроении: был в меру задумчив и в меру озадачен. Девушки уже сидели за столиком под балдахином. Я поздоровался с Юлей и в ожидании уставился на расположившуюся боком ко мне Люду. Люда выглядела типичным адептом Саи Бабы: на пальце — кольцо от аватара, на столе — его книжка, на голове — платок. Неподвижная маска на ее лице сейчас казалась уместной: она выражала ту же восторженность и простоту, что и у остальных «преданных». Наконец, моя несостоявшаяся спутница повернулась и замерла.

За месяцы, прошедшие с нашей короткой встречи в Москве, я успел похудеть килограммов на семь и сбрил бороду. Меня не узнавали даже те, с кем я был знаком по нескольку лет, — чего было ожидать от мельком виденной девушки! Люда и не узнала, но что-то явно тревожило ее. Не сводя с меня взгляда, она толкнула Юлю и спросила:

— Это кто?

— Твой ангел, — невозмутимо ответила та, словно ждала вопроса.

— Да ну тебя! Правда, кто?

— Ангел, ангел. Просила мужа у Саи Бабы, он тебе его и послал!

Блондинка с мольбой посмотрела на меня, но я, упредив ее вопрос, важно кивнул и уселся на свободный стул.

— Послушай, я его знаю! — продолжала Люда пытать подругу, но та держалась молодцом.

— Конечно, знаешь, — ответила Юля. — Помнишь, ты рассказывала, что видела во сне мужа?

— Нет, тот блондин был, — задумалась Люда. И вдруг разом зашлась румянцем: — А ведь и вправду снился! Но раньше, на двадцатипятилетие.

— Ну, вот видишь, — поддержала подругу Юля. — Все побоку, готовим свадьбу! Напьемся и пригласим аватара!

Подруги переглянулись, но перед этим Юля успела мне подмигнуть.

— Ладно, пошли делать массаж, — в голосе Юли зазвучали решительные нотки.

Люда бросила на меня оценивающий взгляд и, глуповато хихикнула:

— А вы-то... согласны?

— Мне это для практики нужно, — невозмутимо ответил я, имея в виду аюрведический массаж. Но Люда, похоже, поняла мой ответ по-своему.

Мы расплатились и отправились в гостиницу. Девушки шли чуть впереди и о чем-то щебетали. Слов было не разобрать, но, судя по смеху и жестикуляции, разговор у них был радостным и необычным. И я подумал, что странная все-таки штука — женская дружба. Не приведи господи, какая странная!

В аюрведическом массаже есть одна тонкость: пациент должен быть голым, или, уж если очень стеснительный, в специальной повязке-кокане, состоящей из тонкой веревки, опоясывающей бедра, и небольшого куска материи, прикрывающего святую святых. Иначе в масле окажется не только тело но и одежда, да и руки массажиста будут «спотыкаться» на ненужных трусах.

Когда пришли в номер, Люда была явно возбуждена и, с интересом поглядывая на меня, ждала указаний. Я постарался, как можно деликатнее, объяснить задачу.

— Только надо раздеться, — сказал я, смущаясь и стараясь смотреть на Юлю. — Без этого руки скользить не будут.

— Чего уж там, — изрекла Юля после паузы. — Все одно, женишься! — и, повернувшись к Люде, скомандовала: — Ну, давай же!

Через минуту на кровати лежала роскошная, невероятная блондинка. Кожа у нее была матовой, а грудь стояла, даже когда хозяйка находилась в положении «лежа на боку». «С таким телом английский и вправду не нужен. Немецкий, впрочем, тоже», — думал я, массируя назначенную мне аватаром супругу.

Пока Люда принимала душ, Юля как-то боком подошла ко мне и зашептала:

— Ну, как она тебе?

— Что, как? Красивое тело... — я не совсем понимал, чего от меня хотят.

— И что ты собираешься с ней делать? — неуверенно спросила девушка.

— Хороший вопрос... Ты у нее, кто, менеджер по продажам? Хочет, пусть вечером приходит, — сказал я, показав на кровать. Мне этот разговор явно был не по душе. Юля вспыхнула: «С этим вы уж как-то сами решайте, а я о женитьбе! Ведь хорошая же девушка!» Я попытался обнаружить улыбку на лице собеседницы, но встретил все тот же долгий тревожащий взгляд, каким она смотрела на меня вечером предыдущего дня в кафе. Из ванной сквозь шум льющейся воды доносилась веселая немецкая песня. И до меня вдруг дошло, что если я немедленно не смоюсь из Путапатти, то завтра же пойду покупать пенджаби белого цвета.

Той ночью в поезде мне снился Саи Баба. Мы сидели на скамейке возле ашрама и разговаривали, как два приятеля, когда-то любивших рок, но со временем прикипевших к классической музыке. Аватар держал мою руку в своей и уверял, что ценит «Восьмую Неоконченную» симфонию Шуберта не меньше, чем «Свадебный марш» Мендельсона.

12. Глава пятнадцатая. Коровье ухо