Полкилометра, оставшиеся до корабля, мы добирались почти сорок минут… Потратив все гранаты, подорвав все установленные мины, мы, наконец, добрались до «Кречетов», и, забравшись внутрь, включили орудия в автоматический режим. Через минуту вокруг стало тихо. Запрограммировав орудия на защиту площадки вокруг кораблей, мы смогли, наконец, заняться своими ранами…
Больше всего досталось, как ни странно, Троллю: его с ног до головы покрывали порезы и сочащаяся из них светло-розовая жидкость. Однако он стоически переносил боль, если, конечно, вообще ее чувствовал, и до самого конца старался быть чем-то полезным: даже когда у него вышли все заряды к оружию, он отбивался от дракончиков устрашающим мечом и небольшим кинжалом.
Кроме него, раны были у всех не защищенных броней костюмов ученых. Кроме профессора Гринева: Саня оказался достаточно шустрым. Обработав раны и распределив людей по кораблям, я немного побеседовал с Троллем, и договорился с ним о следующей встрече: рассказ Роммеля о возможной экспансии его расы требовал серьезнейшей проверки. Выразив ему свое уважение его любимым способом, и, удостоившись нашего поклона, я вернулся в «Кречет» и медленно поднял его с планеты…
Глава 4. Ира
Дом… Как я по нему соскучилась! Я воткнула свой корабль метрах в пятидесяти от него и, забыв о Мэри и профессоре Гриневе, которые летели вместе со мной, бросилась к нему. Увы, детей там не было: мы прилетели ночью, и не стали никого из них будить. Открыв дверь, я вдохнула привычный запах и положила свою ладонь на филенку двери: мне так не хватало этого спокойствия… Поднявшись на кухню, я залезла в холодильник и достала оттуда любимое клубничное варенье. Быстренько сделав себе здоровенный бутерброд, я выпила стакан сока и, откусив от бутерброда, вспомнила о своих «пассажирах». Немного покраснев от стыда, я бегом вернулась обратно и перенесла профессора в дом: весь полет проспав под воздействием снотворных, перенеся четыре тяжелые операции, он пошел на поправку, и выглядел гораздо лучше. А вот Мэри от бесконечных процедур осунулась и похудела. Лишь последние двое суток до прилета она немного расслабилась, и начала приходить в норму. Правда, почти все это время она проспала, но часа три мы с ней все-таки проболтали. Сначала знакомясь друг с другом заново, чуть позже, почувствовав друг в друге что-то родственное, о всякой ерунде, а потом она даже призналась мне, что неровно дышала к Виктору. Для меня это не стало новостью: за годы совместной жизни с ним я довольно часто натыкалась на последствия его обаяния: по-моему, влюбленности в него избежала лишь Элен. И то потому, что знала со второго месяца Проекта. Танька Сомова вообще как-то напилась и приперлась ко мне требовать его себе… Поэтому я лишь посмеялась признанию Мэри и по секрету сообщила ей, что знаю как минимум о четырех его бывших любовницах. Рошаль чуть не упала:
— И ты терпела?
— Ага! Ему тогда нужно было перебеситься… Первая баба появилась у него после увольнения из ВКС, когда он просто не знал, что делать и куда приткнуться. Вторая — после гибели Харитонова, которого он считал почти что отцом. Третья — когда нас, как бешеных собак, начали травить на всех планетах Конфедерации, и пришлось бросить все нажитое и перебраться сюда, в Ньюпорт, на Окаду. Четвертая была сравнительно недавно, года три назад: тогда мы последний раз летали в центральные миры, на Дабог, и он наткнулся на «Белых»… Когда более чем десятитысячная толпа озверевших молодых парней на его глазах рвала на куски нескольких девочек с Квидли, жители которых из-за своеобразного спектра светила уже в третьем поколении приобретают слегка зеленоватый оттенок кожи. Они орали, что мутантам не место на их планете, и топтали уже изломанные тела ногами. Тогда я первый раз в жизни видела его безумным: он ворвался в толпу, как таран, убивая всех, до кого дотягивался, а я бежала за ним следом и плакала от страха, понимая, что его ничто не остановит. За каких-то пять минут он убил почти сто человек!!! Еще двадцать два убила я. Тех, кто пытался выстрелить ему в спину. Потом, когда поднялась дикая паника, и все начали разбегаться, я сначала сбила его с ног, а потом удерживала в таком положении почти минуту… Он чуть не порвал мне все связки, сломал два ребра и вывихнул руку. Но, придя в себя, вытряхнул какого-то полицейского из его скутера, дав ему за трусость по шее так, что сломал позвоночник, и довез меня до нашего «Кречета». Почти три месяца он меня стеснялся, и целыми неделями пропадал то в тире, то на полигоне, то летал в одиночку по системе, вытворяя такое, что ребята, которые за ним присматривали, просто диву давались. Вот я и подослала к нему одну девчушку из тех, кто перебрался сюда вместе с нами. Она его и привела в норму… Правда, на это ушло почти полгода…
— И он пришел обратно? — удивленно прошептала Мэри.
— Да! Он ведь всегда знал, что я его люблю… Просто ему было стыдно…
— Я бы так не смогла! — призналась Мэри.
— Я раньше тоже так думала… — философски пробормотала я. — Увы, пришлось. Просто он такой, и менять его я не хочу. Понимаешь, он — цельный. Как алмаз. Его бессмысленно ломать. В нем и так почти нет минусов. А те, которые есть, по сравнению с плюсами так ничтожны, что я просто закрыла глаза…
После этого разговора мы долго не могли уснуть. Мэри рассказывала мне о своей жизни вне проекта, о том, как он разваливался, о первых неудачных операциях, о своих срывах после них. Мы прорыдали часа полтора, просто из какой-то бабьей солидарности, зато потом почувствовали друг друга ближайшими подругами…
Вот и сейчас, устроив Гринева на кровати в одной из гостевых комнат, подключив датчики его медблока к информационно — энергетической сети дома, мы взяли бутылку вина, креветок и залегли на водяные матрасы возле нашего бассейна, решив всласть поболтать до прилета ребят. Виктор сел на космодроме Ньюпорта, где в отеле «Роллс» снял себе номер Роммель.
— Знаешь, я тебе завидую! — смотря в темную воду остановившимся взглядом, почти прошептала Рошаль. — Тебе немногим меньше, чем мне, а у тебя нет ни одной морщинки. Ты словно перестала взрослеть… У тебя потрясающие дети и муж, а я… я осталась за порогом большой жизни…
— Да перестань ты! — попыталась успокоить я ее. — Все, что у меня есть, существует лишь благодаря тебе: если бы не ты, то мы бы с Виком не встретились бы; ошибись или не доработай ты методику операций, я могла бы стать бесплодной… А за то, что мы не такие, как все, мы платим изгнанием…
— Вы — герои! Роммель как-то сказал мне, что ваше подразделение заработало больше орденов, чем все ВКС за последние сто лет…
— Во-первых, не «ваше», а «наше»: ты стояла у его истоков. Во-вторых, за последние сто лет не было ни одной крупной войны. В-третьих, будь на нашем месте любой другой человек, он бы сделал то же самое. Все эти железяки радуют только моих детей. Нет, вру, всех наших детей и еще сто с небольшим тысяч человек Окады. Из скольких миллиардов жителей Конфедерации? Я так хотела жить где-нибудь на планете одной из центральных систем, бегать на танцы, ходить по магазинам, загорать на пляже, — просто жить, как все нормальные люди. А нормальные люди нас просто выжили, и мы живем своей, довольно странной по их меркам жизнью, общаясь только друг с другом и своими детьми. Нет, мы не жалуемся, но это не совсем то, чего все мы ждали…
— Все равно завидую!
— Хорошо там, где нас нет! — криво усмехнулась я. — У всех свои проблемы… Их просто не видно издалека… Чужой груз трудно оценить реально… Вот, например, мой Санька… С одной стороны, он нам здорово помог: если бы не он, я не знаю, что бы мы делали… С другой стороны, мало того, что он сбежал из дому и показал дурной пример детям всех наших ребят, так еще он с этого момента потребует полноценного участия во всем, что мы будем предпринимать… Я в этом даже не сомневаюсь! И что делать? Ведь он — заводила во всей этой детской банде… Хороши же мы будем, летая хотя бы к тем же самым племенам Рохх с детским садом на борту… А если хоть один из них погибнет? Ладно мы, взрослые… Мы к этому притерпелись на войне! А гибели детей никто себе не простит… И не только себе, но и нам, тем, с кого пошло это поветрие… А у меня еще Костик — Санькин погодок… И Оленька, — ей одиннадцать… Что, через год начать таскать с собой пацана, а через три — девочку? Бред какой-то…
— Да, даже не знаю, что тебе сказать! — закусила она губу. — Давай-ка лучше, еще немного выпьем…
— Эх, если бы так легко решались все проблемы, я бы уже спилась бы к чертовой матери…
* * *Виктор прилетел под утро. Я, собственно, его не услышала: немного перебрав, я отключилась прямо у бассейна. И поэтому первым, что я увидела, почувствовав его прикосновение к моей щеке — это пара грязных ног моей дочери перед своим носом: