- «Р-68», в частности, приведет к усилению… Я и не предполагал, что она вправду приедет. Но ты ведь знаешь, что такое теща… ориентации на рынок труда и жесткому… когда мы ее приглашали, то думали, что у нее хватит ума… ограничению количества учащихся. А ведь это все равно, что решать проблемы… Только хлопала глазами, когда я открыл дверь, и протянула… которых нет… здоровенный букетище… На первый взгляд, разработанные меры вполне отвечают Syxy… ну, я стиснул зубы и взял его… семидесятых годов, а между тем не решаются проблемы сегодняшнего дня. Стоит ли решать проблему безработицы частично и только для… В общем-то, жена у меня вовсе… выпускников университета… не Дура… Такое решение приведет к росту безработицы среди других… Так или иначе, мы сели за стол и… групп населения. Работодатели явно не желают предоставлять… Сконский «аквавит», пиво, водочка к селедке… выпускникам рабочие места, занятые представителями… да, четыре сорта селедки… других категорий населения. Нужно искать совершенно новые пути… Пришлось помочь, наполнить рюмки… решения проблемы безработицы… Закемарила уже после второй рюмашки… среди студентов. Безработица - следствие… Осенью ей стукнет шестьдесят шесть, она малость сектантка… повышенного притока… А потом, когда мы перешли к цыпленку и собирались пить вино, я думал, она откажется, но где там…
Русен сдался.
- Давай пройдемся? - предложил он.
- …и сразу начала икать… Что?
- Давай, говорю, пройдемся.
- Что ж, пошли.
- Ох, и жарища сегодня, прямо пекло, - торопливо сказал Русен, а то ведь Мартинссон - не дай бог! - опять заведет про свою занудливую сектантку тещу, которая, по
всему видать, к утру изрядно наклюкалась. А на столе она случайно не плясала? Русен оглянулся по сторонам:- Спокойное нынче будет Первое мая.
- Ага,- согласился Мартинссон, потирая нос.- Не то, что год-другой назад.
- Н-да…
- Началось вроде в шестьдесят восьмом? Так, что ли?
- Точно. В юбилей университета.
- И пошло… то призывники митингуют…
- То дома занимают…
- То разные демонстрации устраивают, черт их разберет какие.
- Угу.
- Не-ет, нынче поспокойнее.
Мартинссон остановился и прислушался к голосу, несущемуся из громкоговорителя.
- Никак, теперь ректор говорит? - спросил он, по всей видимости забыв о теще.
- Да, кажись, он.
- …Некоторые полагают, что университеты - это средство политической борьбы, и в экстремальных случаях намереваются использовать их как орудие, которое поможет, например, сокрушить капитализм. Я не вижу необходимости высказываться о целях такого рода деятельности, а вот что касается средств…
Слова, слова, слова, думал Русен, испытывая полное безразличие ко всему, что относится к университету. В его представлении и студенты и университет были связаны исключительно с неприятностями: политикой и демонстрациями.
Это был совершенно особый мир, с которым он соприкасался, только когда надо было охранять приезжающих с визитом послов, надзирать за демонстрантами и очищать занятые дома.
То ли дело раньше! Старослужащие рассказывают, что студенты в ту пору отличались безобидностью и если устраивали проказы, то такие, на которые можно было смотреть сквозь пальцы. Тихо, спокойно. Чуть ли не весело. По-студенчески задорно. Подвыпивший студент куда лучше левого - так они считали. К тогдашнему студенту можно было проявлять снисходительность и терпение. А вот нынешний слишком уж серьезен. Мало того, верит во все, за что борется.
Волей-неволей голова кругом пойдет.
До смеху ли тут.
- …улучшить положение студентов на рынке труда,- гремел динамик.- Когда критика становится чересчур громогласной и доходит до крайности, существует опасность, что не только у ближайшего окружения, но и у широкой общественности возникнет совершенно ложное представление, будто сегодняшние студенты стоят в обществе особняком и требуют для себя как для элиты особых привилегий.
4
Что ж, звучит разумно, решил Русен, хотя слышал только конец речи.
Вдруг к весеннему небу взмыла песня. Она смешалась с первой зеленью, со студенческими шапочками и знаменами. Поднялась в голубую высь, к солнцу, струящему мягкое тепло. Песня слилась с жизнью.
Мелодия была старая, всем хорошо знакомая.
Зато слова заставили кое-кого испуганно вздрогнуть. Но мало-помалу люди заулыбались и начали пересмеиваться.
Споем о счастливых былых временах -
отцы наши радостно жили.
А ты, хоть и молод, кругом в долгах,
седой от забот и унылый.
Сулили нам много,
да только давно
отправлено все в долгий ящик.
Но в сердце пока надежда жива:
с дипломом в кармане к конвейеру станем!
Пусть Управление рынком труда
деньжонок подкинет и нас переучит,
и нас переучит, да!
- Вот какие нынче слова у студенческих песен,- заметил Мартинссон.
Русен потер нос и буркнул:
- Н-да…
5
А когда на город опустился вечер, прогремел выстрел.
Глава первая 1
Второго мая, во вторник, все они порядком вымотались.
Кто - они?
Комиссар уголовной полиции Бенгт Турен.- Человек вспыльчивый, он нередко срывал злость на тех, кто его раздражал. Турен курил трубку, но умеренно, в юности с неплохим результатом бегал на восемьсот метров. Правда, это было в тридцатые годы, а сейчас ему уже сравнялся пятьдесят один. Ростом он невысок. В каштановых волосах заметна легкая проседь. Кустистые брови, толстая нижняя губа. На лице зачастую лежит печать усталости, и в глаза прежде всего бросается длинный нос, похожий на клюв хищной птицы. Лоб пересечен шрамом. Руки большие, с толстыми пальцами, покрытыми темным пушком. Телосложение худощавое.
Инспектор уголовной полиции Севед Улофссон (отдел по борьбе с особо опасными преступлениями).- Обозначившееся брюшко досаждало больше его жене, Буэль, нежели ему самому. Лоб выпуклый, светлые волосы аккуратно зачесаны назад. С давних пор он приобрел скверную привычку ежеминутно облизывать тонкие губы. Уши слегка оттопыренные, лицо продолговатое, овальное. И вообще он весь длинный: рост приблизительно метр девяносто. Осенью ему стукнет сорок, и он гадал, подарит ему жена тот замшевый пиджак, который он присмотрел, или нет. Дело в том, что по части одежды Севед был немножко сноб. Во-первых, он обожал наряжаться, во-вторых, работать, в-третьих, мастерить авиамодели. А в-четвертых, любил поесть.
Ассистент уголовной полиции Мартин Хольмберг (отдел по борьбе с особо опасными преступлениями).- Однажды ему сказали, что он похож на Хамфри Богарта [2]. И он это запомнил. Хольмберг молод - тридцать четыре года. Родился в Стокгольме. Из столицы уехал пять лет назад после желудочного кровотечения: открылась язва. Перебрался в Лунд. Здесь ему понравилось: есть масса возможностей удовлетворить свой интерес к людям. С окружающими он сходился легко. В первую очередь, наверно, потому, что собеседник - кто бы он ни был - неизменно читал в его взгляде живейшее внимание. К тому же его светлые глаза смотрели мягко, и женщины - в особенности женщины - проникались к нему доверием, даже находили его привлекательным. Он из тех людей, кому охотно и без утайки расскажешь обо всем. Свои волнистые темные волосы он зачесывал на косой пробор и носил пышные бакенбарды. Фигура коренастая. Ходит он слегка вразвалку и жалуется на аллергию и одышку. Слишком много курит и всем без исключения кажется человеком энергичным.
Инспектор уголовной полиции Осборн Бекман (на-учцо-технический отдел) -Разговаривая, Бекман вечно ковырял в ухе. Лицо у него почти совершенно круглое. На носу - очки в металлической оправе. С виду он нередко казался мрачным. Может, из-за одежды, так как почти всегда ходил в сером костюме. Или из-за грустного взгляда. Или оттого, что постоянно выглядел небритым. Уже через пять минут после бритья его щеки и подбородок приобретали сизый оттенок. На этой почве у него выработался, чуть ли не комплекс.
Ассистент уголовной полиции Курт Линдваль (научно-технический отдел).- Ухоженная шкиперская бородка говорила о том, что из него явно получился бы отличный военный. Но с неизменной носогрейкой в углу рта он больше смахивал на рыбака из Бохуслена. А с трубкой он практически не расставался. Еще он питал пристрастие к темно-синему цвету и обыкновенно носил темно-синий вельветовый костюм и темно-синюю спортивную рубашку. Волосы у него угольно-черные и всегда коротко подстрижены. Коллеги подозревали, что он каждую неделю наведывается в парикмахерскую. Темно-синее подчеркивало бледность кожи. Он страдал нарушением пигментации и из отпуска всякий раз возвращался краснолицым, что очень ему не шло. Однако через неделю нормальный белый цвет лица восстанавливался. Казалось, его раз навсегда загримировали под Гамлета. Только голос у него был совсем не актерский, и дикция тоже: Линдваль пользовался на редкость неразборчивым вариантом скон-ского диалекта.