— Карл, я пытаюсь разобраться в счетах, поэтому возьми все звонки на себя.
— Хорошо, но это звонит Ричард Лазарус.
Она тяжело вздохнула:
— Ладно, соедини.
— Доброе утро, Санни. Надеюсь, я не оторвал тебя от дел.
Какой у него очаровательный, бархатистый голос, подумала Санни. Разве может быть такой голос у дьявола, каким его пытается выставить Джейкоб?
— Нет, нисколько. Что я могу сделать для вас, Ричард? Вас все еще интересуют произведения искусства?
— Конечно, интересуют. Но сейчас я звоню по другому поводу. Сегодня такой восхитительный день, вот я и решил узнать, что вы делаете во время ленча? Нет никаких неотложных дел?
Хм-хм, похоже, он одновременно гонится за двумя зайцами, назначая свидания ей и Изабель. Пролетело несколько секунд в молчании. Она раздумывала. Ричард нравился ей, а на Джейкоба она была сердита и обижена, он сам отталкивал ее от себя.
Теперь она не верила ни единому его слову насчет Ричарда.
— Нет, я свободна. Час дня устраивает?
Без двух минут час «линкольн» представительского класса с тонированными стеклами остановился напротив входа в галерею, там, где парковка была запрещена. Санни извинилась перед посетителем, с которым вела беседу, и быстро забежала к себе в кабинет за сумочкой. Помахав на прощание Карлу, она торопливо выбежала на улицу. В тот миг дверь машины распахнулась и оттуда выбрался улыбающийся Ричард. Судя по всему, подбор вещей выглядел случайным — шерстяные брюки, обычная рубашка, свитер с вырезом и кепка из ирландского твида, которую обычно надевают мужчины в детективных телешоу.
Взяв Санни под руку, он почтительно довел ее до «линкольна», точно как бойскаут, помогающий перейти через дорогу пожилой леди. Водитель, увидев пассажиров в заднее зеркало, кивнул головой. Ричард, приятно улыбаясь, залез внутрь следом за Санни.
— Какой сегодня чудесный день! Вот я и решил, почему бы нам не устроить пикник?
Пикник? Предложение было как-то не в стиле Ричарда. Пикник обычно предлагали безденежные, но богатые на выдумку мужчины, которые вели даму или на шекспировские чтения в парк, или в музей в среду, когда гарантировался бесплатный вход, или поиграть в боулинг во вторник, когда продаются два билета по цене одного. Санни встречалась раньше с подобными кавалерами, но ни один из них даже отдаленно не походил на Ричарда.
Улыбнувшись из вежливости, Санни согласно кивнула:
— Пикник — прекрасная мысль.
Они проехали вдоль всей Маркет-стрит — финансового центра, расположенного на равнине, затем по Кастро-стрит, взбиравшуюся на холмы и украшенную, как обычно, разноцветными флагами, потом еще дальше на Твин-Пикс, откуда открывался прекрасный вид на нижний город. Затем пересекли 17-ю улицу и спустились в центральную часть Сан-Франциско, в квартал Хайт-Эшбери, прославившийся в 60-е годы прошлого века как место сборищ хиппи, вытесненных потом на обочину истории разного рода бандами и бездомными подростками, гуляющими со страшного вида собаками.
Вывески магазинов и пиццерий на Хайт-стрит вскоре уступили место зеленым просекам парка «Золотые Ворота». Лучшие времена парка остались в далеком прошлом. Администрация парка ценой героических усилий сохраняла заросли густого леса на берегах залива. Пышная растительность парка привлекала к себе толпы жителей Сан-Франциско, истосковавшихся по природе. Они проехали мимо «Консерватории цветов», центра современного искусства, его здание напоминало по форме перевернутый сверху вниз корабль, выполненный из матового стекла. Машина свернула налево — в сторону травяных лужаек для игры в боулинг, на которых пожилые леди и джентльмены в белых шортах бросали шары на идеально подстриженных газонах, — и проехала чуть вперед к океану.
Здесь парк заканчивался, упираясь в автостраду № 1, по другую сторону уже располагались океанские пляжи, на песчаные берега которых набегали волны Тихого океана. Пограничными вышками между парком и автострадой служили старые ветряные мельницы. Одна из мельниц была отреставрирована, другая же почти разрушена. Когда автомобиль свернул к отреставрированной мельнице, Ричард попросил Санни закрыть на минутку глаза. Машина остановилась, и он помог ей выйти наружу. Открыв глаза, она не смогла сдержать удивленный крик восхищения.
На зеленой лужайке перед мельницей возвышалась воздушная беседка, украшенная по бокам множеством красных, пурпурных и белых ароматных цветов. По ее новенькому блестящему виду сразу было заметно, что она появилась здесь совсем недавно. Внутри беседки стоял стол, уставленный фарфором и хрусталем, он был накрыт на две персоны. При входе стоял официант в парадной форме с бутылкой шампанского в руках.
— Ричард, у меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение. Это прекрасно. — Санни почти шептала. Но почему, она и сама не знала.
— Мне приятно, что моя затея понравилась тебе. — Ричард предложил руку Санни. Она с благодарностью взяла его под руку. Они вошли в беседку, где официант налил им шампанское. Ричард поднял бокал кверху.
— За новые начинания, — провозгласил он тост.
Санни зарделась и отвернулась в сторону, не в силах выдержать его пристальный взгляд.
Они сели друг напротив друга, и официант подавал одно блюдо за другим. Там были разные сорта сыра, икра, дыня с вяленой ветчиной, тушеные и маринованные овощи и чудесная клубника в шоколаде.
— Это же мои любимые блюда. Откуда ты узнал об этом? — не удержавшись, спросила Санни, макая кусочек тоста в икру.
Ричард поворачивал на свету бокал для шампанского то одной стороной, то другой, словно любуясь поднимавшимися со дна пузырьками газа.
— У тебя удивительно утонченный и изысканный вкус, — заметил он. — Я подумал, оттолкнулся от этого представления, и вот что получилось в результате.
Два часа спустя Санни лежала на одеяле на лужайке и смотрела в небо, на фоне которого красиво переплетались ветви высоченных эвкалиптов. Ричард сидел рядом, вытянув ноги. Затея Санни ему не очень понравилась, но, скрыв раздражение, он с веселым видом последовал за ней. На одеяле стояла чашка с остатками клубники в шоколаде. Позади официант тихо паковал посуду и оставшуюся еду в автофургон, незаметно припаркованный на близлежащей просеке. После выпитого шампанского Санни было очень покойно и удобно лежать, ни о чем не думая.
С океана медленно наползали клочья тумана, неся вместе с собой соленый морской запах. Порыв ветра приподнял волосы Санни, и одна из прядей легла прямо ей на лицо. Ричард, придвинувшись, осторожно отодвинул локон за ее ухо.
— Какие у тебя прекрасные волосы, — прошептал он. — Цвета воронового крыла. Такой естественный цвет волос сейчас очень редок.
Их лица были совсем рядом. Санни с любопытством рассматривала его необычайно бледную кожу. На открытом воздухе у таких людей, как правило, на коже должны были появляться веснушки, солнечные ожоги или точечные кровоизлияния как следствие хрупкости капилляров. Но его белая чистая, словно из полированного мрамора, кожа — Санни коснулась его щеки — была холодной, как камень. В отличие от твердого мрамора она была мягкой, гладкой и нежной.
Ее прикосновение Ричард воспринял как молчаливое приглашение. Он поцеловал ее, но едва его холодные губы коснулись Санни, как ощущение чего-то тревожного, нехорошего охватило ее. Она отпрянула от него, как будто ее ужалила пчела.
Ричард тут же выпрямился. Он не выглядел рассерженным, скорее смущенным и огорченным, как будто перед ним лежал большой пазл, над составлением которого он трудился несколько дней и в итоге обнаружил, что один фрагмент никак не подходит.
— Тебе не хочется, чтобы я целовал тебя?
Санни встала и поправила прическу.
— Нет-нет, дело не в этом. Меня охватило ощущение… — Она покачала головой. — Даже не могу сказать, какое именно.
Она в самом деле не могла определить, что творится в ее душе. Его поцелуй вызвал в ней неприязненное чувство, но определить его природу она затруднялась. Чувствовала ли она себя виноватой перед Изабель? Или перед Джейкобом? Или дело было в самом Ричарде?
— Сама ничего не понимаю. Наверное, я еще не готова, — выдавила она.
— Все в порядке, — натянуто улыбнувшись, ответил Ричард. — Я буду ждать столько, сколько потребуется.
Глава 8
— Кошмар, мне совсем нечего надеть! — Изабель едва ли не плакала от отчаяния.
Санни невольно рассмеялась. Они стояли в гардеробной Изабель, заваленной грудами и акрами одежды: наряды висели на плечиках в шкафах, на вешалках на стене или просто лежали нераспечатанные в пакетах.
Изабель с обидой взглянула на подругу.
— Прости меня, Иззи. Но ты только посмотри, вокруг столько тряпья. Неужели при таком изобилии тебе нечего надеть?