Прочитав письмо, ужаснувшийся император отдал приказ о розыске князя Василия, к тому времени вышедшего в отставку и исчезнувшего в неизвестном направлении, а князь Алексей начал розыски сестры.
Глава 11
Освободительный поход, как называли военную кампанию 1813 года в войсках, начался для русской армии блестяще. Не встречая сопротивления, прошла она по территории Польши, заняла Варшаву, а в феврале начала победное шествие по землям Пруссии. Король Фридрих-Вильгельм Прусский, первым из немецких монархов перешедший на сторону России, отдал свои войска под командование Кутузова и присоединился к боевым действиям против Наполеона.
Полки генерала Милорадовича двигались в авангарде русской армии, но пока боев не было. Отчаянно храбрый Михаил Андреевич, постоянно нуждающийся в адреналине боевых действий, скучал, что выражалось в ворчании и скверном настроении, выливавшемся на его верных боевых адъютантов. Василевский и Миних сносили хандру командира, философски пожимая плечами, но Алексей Черкасский, тяжелая тоска которого не находила выхода уже второй месяц, был на грани взрыва, что должно было непременно плохо для него кончиться. Это понимали все, кроме самого Черкасского и генерала Милорадовича. Алексея следовало хоть ненадолго переключить, отправив в другое место, но никто, кроме командира не мог этого сделать.
- Замкнутый круг, - прошептал Александр Василевский барону Миниху, с сочувствием глядя в спину друга, ехавшего следом за генералом, - Алексея нужно срочно удалить от Милорадовича, пока не разразился скандал. Его горе так глубоко, и он так тяжело страдает, что сносить еще и хандру командира Черкасский уже не в состоянии. Нужно что-то придумать.
- А что тут можно придумать? - рассудительно спросил Иван Миних и пожал плечами, - его нужно бы отправить в отпуск, пусть ненадолго, но Алексей только что вернулся из отпуска, сам знаешь с какими известиями, а других причин удалить его из армии я не вижу.
- А если я поеду в отпуск и приглашу его с собой, под предлогом, что боевых действий пока нет, и мы можем поехать, например, посмотреть, что стало с имениями моего дяди за время войны. - Александр начал на ходу развивать идею: - У дяди под Данцигом большое имение Рейнфилд, но поскольку сам город в осаде, там наши войска с января осаждают французский гарнизон. Одному мне ехать опасно, а с напарником - в самый раз. Как тебе моя идея?
- Может сработать, но тебе нужно уговорить двоих: и Алексея, и генерала. Попробуй, - предложил Миних. Подражая своему командиру, он флегматично попыхивал трубкой, покачиваясь в седле. Эту знаменитую привычку генерала Милорадовича курить на скаку знала вся армия, и молодые офицеры, обожая легендарного командира, пытались копировать своего кумира.
Александр догнал Черкасского, выровнял коня и поехал рядом с другом.
- Послушай, Алексей, боев пока нет. Ты бы смог поехать со мной, посмотреть, что стало с имениями нашей семьи под Данцигом? - предложил граф и попытался изобразить на лице беспокойство, мысленно надеясь, что друг его не разоблачит. - Город сейчас в осаде, а наши имения верстах в тридцати, я очень беспокоюсь.
- Я не против, дела нет, а просто тащиться по Пруссии, ожидая пока Наполеон подгонит нам свежие войска, особого желания у меня не имеется. Разговаривай с генералом, если он нас отпустит, ради Бога, поедем.
Мрачное выражение лица друга в который раз расстроило Александра, и он снова в душе помолился, чтобы его миновало горе, свалившееся на голову князя, и чтобы Елена уцелела и встретилась с ним, хотя надежды на это у молодого человека становилось все меньше и меньше.
Василевский обогнал Алексея и приблизился к генералу Милорадовичу, ехавшему на огромном вороном коне впереди строя своих полков.
- Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться, - заговорил он с мрачным командиром, - пожалуйста, пока нет боевых действий, отпустите меня и Черкасского дней на десять в отпуск. У нашей семьи есть имения под Данцигом, и я хочу посмотреть, что с ними стало.
- Да езжайте хоть на три недели, все равно еще месяц, самое меньшее, будем тащиться, как больные коровы, вяло помахивая хвостами, - разрешил генерал, мрачное настроение которого сквозило и в словах. - Пишите рапорт и езжайте.
- Благодарю, ваше высокопревосходительство, - обрадованный Александр вернулся к другу и объявил: - На первом же привале мы пишем рапорт и уезжаем на три недели.
Он сам не ожидал, что его обрадует этот отпуск. Ведь о семье своей матери и дяди он знал только по их рассказам, но никогда не был в Пруссии и не видел ни деда, ни старшего дядю, даже не представлял, как они жили здесь, в совершенно чужом месте с чуждой культурой.
Вечером, когда полки встали на привал на берегу Вислы, друзья начали собираться в дорогу. С Алексеем ехал его личный слуга Сашка, сопровождавший того во всех военных кампаниях. Пока офицеры писали рапорты об отпуске и прощались с друзьями, слуга привычно проверял перед дорогой ноги лошадей, упряжь, седельные сумки. Еще не рассвело, когда трое всадников поскакали на север, оставив пробуждающуюся русскую армию, идущую на Берлин.
Западная Пруссия, всего одно поколение назад бывшая частью Речи Посполитой, ничем с виду не отличалась от территорий Польши, которые они недавно прошли. Те же аккуратные деревеньки, костелы с высокими шпилями, ухоженные поля, сейчас покрытые рыхлым февральским снегом, тот же язык, с обилием шипящих и свистящих звуков, на котором говорило местное население - пока никаких различий не было, и казалось, впереди была Варшава, а не Данциг.
До поместья князей Понятовских по прикидкам Александра было около трех дней пути. Он хотел остановиться на ночлег в Мариенбурге, где по рассказам дяди также был дом, принадлежащий их семье, отдохнуть там пару дней, а потом поехать в Рейнфилд. Черкасский не возражал, ему было все равно, куда ехать, где ночевать и что делать. Тяжелое молчание, с которым сталкивался любой, кто оказывался рядом с князем более чем на пятнадцать минут, окутывало маленькую кавалькаду. Александр смирился с этим и надеялся, что отдохнув, его друг, наконец, выговорится, и ему станет легче.
Были уже сумерки, когда они подъехали к Мариенбургу, дорога вывела их прямо на центральную улицу города, которая заканчивалась у подножья высокого холма, нависшего над притоком Вислы. На холме стоял величественный замок, обнесенный двумя рядами кирпичных стен. На фоне уже почти потухшего неба он казался загадочным и жутковатым.
Дом Александра находился неподалеку, на другом берегу реки. Красивый трехэтажный особняк, построенный лет семьдесят назад в очаровательном стиле барокко, был богато украшен головами львов, щитами с гербом Понятовских и узорной лепниной, белеющей в зимних сумерках на фоне светло-голубых стен. Решетка чугунных витых ворот, отделяющая маленький сад особняка от дороги, была изнутри закрыта на большой замок.
- И как мы теперь туда попадем? - пробормотал Александр, слезая с коня около ворот, - придется перелезать.
Он отдал повод спешившемуся Сашке, а сам легко перелез по чугунным завитушкам и спрыгнул на брусчатку двора.
- Подождите меня здесь, пойду, найду слуг, - предупредил он спутников и отправился искать вход в дом.
Высокие дубовые двери центрального входа были намертво закрыты, и вообще, ни в одном из окошек дома не было видно света, он как будто вымер. Александр пошел в обход, пытаясь определить помещения, где есть живые души. Заднее крыльцо, выходящее в большой сад, сейчас засыпанный снегом, тоже было закрыто, и только к маленькой дверке одного из флигелей, выходящих в сад, вела дорожка, расчищенная в снегу. Туда граф и направился, надеясь, наконец, попасть в дом.
Он громко постучал в закрытую дверь флигеля и, на удивление быстро, ему открыл человек лет около сорока, с широким умным лицом, одетый в добротное домашнее платье.
- Что вам угодно, сударь? - спросил он по-польски.
- Я граф Василевский, племянник и наследник вашего хозяина князя Ксаверия, я и мой друг хотели бы войти в дом, - объяснил Александр и вопросительно посмотрел на поляка, не зная, понимает ли он русскую речь.
- Ваше сиятельство, я - ваш управляющий, пан Тадеуш Малевский, - почти без акцента ответил ему по-русски собеседник. - Добро пожаловать домой, сейчас я открою ворота и дом и распоряжусь об ужине и комнатах. Он зашел во флигель и вернулся в наброшенном плаще и с ключами. Через пару минут офицеры входили в двухсветный круглый вестибюль дома, а Сашка с паном Тадеушем отправились в конюшню, размещать на отдых лошадей.
- Здесь никто не жил, по крайней мере, лет десять, как мне говорил дядя, - объяснил другу Александр, - надеюсь, что здесь есть камин и найдется что-нибудь поесть, иначе я просто рухну от усталости и голода.
Друзья открыли первую попавшуюся дубовую дверь, выходившую в вестибюль с мраморным полом в белую и черную клетку, и вошли в большую темную комнату, уставленную мебелью в парусиновых чехлах. Старые портреты на стенах и черное жерло огромного мраморного камина придавали комнате таинственный вид.