Чего-то подобного я ожидала с того самого момента, как впервые увидела дона Мануэля. Будучи прекрасным знатоком придворных интриг и движимый амбициями, он почувствовал слабость моего мужа и без особого труда занял место покойного Безансона. Я похолодела от ярости, поняв, что этот безнравственный человек жестоко омрачил последние дни моей матери.
– Она… она ему поверила? – услышала я собственный вопрос.
– Нет. Но письмо получила не только она. Дон Мануэль направил копии кортесам и избранным представителям высшей знати, в том числе маркизу де Вильене, который вряд ли нуждается в поводах для очередного предательства. Он потребовал аудиенции у ее величества, чтобы обсудить иной вариант престолонаследия, но ее величество отказалась его принять. К тому времени она была уже при смерти.
Лопес сделал паузу, но, увидев, что я никак не реагирую, продолжил:
– После смерти ее величества его величеству пришлось взвалить на себя ее бремя. Он долго размышлял, как поступить. Вильена продолжал требовать аудиенции, но его величество, как до него и ее величество, прекрасно знал, кто склонил к подобному поступку вашего мужа. Король Фернандо не питает ни малейшей любви к послу. Дон Мануэль никогда не являлся примером для подражания, более того, в свое время он препятствовал обращенным к императору просьбам Арагона о помощи в войне против французов и имеет репутацию продажной личности. Но в конечном счете его величество решил дать грандам возможность высказать свои соображения. Он ни на мгновение не верил, что у них есть хоть какие-то основания, но вопрос требовал решения, и ничего другого в голову ему не приходило.
– Вы хотите сказать, что кортесы и высшая знать Кастилии верят, будто я сошла с ума? – после долгого молчания спросила я.
Мне вдруг вспомнился адмирал, и при мысли, что он тоже слышал эту ложь, у меня защемило сердце.
– Боюсь, что да. Поймите, у короля Фернандо не было иного выхода. Испания стоит на грани катастрофы. Дон Мануэль разослал своих приспешников по всей Кастилии, чтобы те подкупили вельмож, многие из которых поддерживают вашего мужа, поскольку он обещает им вернуть земли и привилегии, которых их лишили много лет назад их величества. Некоторые из грандов пошли даже дальше и направили петицию в кортесы, требуя, чтобы вашего отца лишили всех его прав в Кастилии.
Я стиснула подлокотники кресла.
– По завещанию матери мой отец должен править, пока я не займу трон. Он ее муж.
– Разумно, однако, полагать, что если вы не способны править, ваше высочество, то под вопросом оказывается и воля ее величества. К тому же на самом деле у его величества нет никаких законных прав на то положение, которое он занимал, будучи супругом ее величества. После ее смерти он всего лишь король Арагона.
Я с трудом удержалась, чтобы не вскочить. Вспомнились слова матери, ее жестокая оценка человека, ставшего моим врагом: «Его раздражает слишком низкий, по его мнению, статус – для него это словно гноящаяся рана. Возможно, Филипп не столь легко согласится принять от тебя то, что я смогла дать Фернандо».
– Они хотят уничтожить моего отца. Дон Мануэль и Филипп используют ненависть вельмож к папе, чтобы захватить его трон.
– Да, – кивнул Лопес. – Но есть кое-что, о чем не знают ни его высочество, ни дон Мануэль, – распоряжение ее величества, да упокоит Господь ее душу. Опасаясь чего-то подобного, она подготовила документ в дополнение к завещанию. В нем она заявляет, что, до тех пор пока кортесы не пожалуют вам титул королевы, эрцгерцог Филипп не имеет прав на какую-либо роль или владения в Испании. Если вы, ваше высочество, по какой-либо причине решите, что не желаете править, трон займет не ваш муж эрцгерцог, а ваш отец король Фернандо в качестве регента до совершеннолетия Карла. Если потребуется, его величество сможет воспользоваться распоряжением.
У меня отчаянно забилось сердце. Все-таки мать это сделала, обеспечив мне путь к трону. Она не могла даже представить, что на нем может оказаться кто-то не являющийся ее кровным родственником. Мне было за что сражаться.
– И папа может предъявить это распоряжение кортесам? Прежде чем Филипп…
Внезапно все мое самообладание оставило меня, и мне не хватило сил произнести вслух страшные слова.
– Может, – кивнул Лопес. – Пока он просто убедил кортесы, что у вас временное недомогание, вызванное горем от потери ее величества. В свою очередь, они согласились признать его регентом, пока не станет точно известно об истинном состоянии вашего здоровья. Потому я и здесь. Официально я привез вам вызов от кортесов и короля, но мне также приказано как можно быстрее препроводить вас в Испанию. – Я замерла, и он продолжил, словно почувствовав мой страх: – Что было, то было, принцесса. Ее величество полагала, что вы способны стать королевой, и я никогда не стал бы оспаривать ее мудрость. Но ваш муж – совсем другое дело. Боюсь, в его лице вы получили смертельного врага.
– Знаю, – прошептала я.
Он снова оглянулся на дверь:
– Ее величество гарантировала, что эрцгерцог никогда не займет законным образом испанский трон, который может перейти к сыновьям лишь после вашего добровольного отречения. Но перед нами множество препятствий, и главное из них – как доставить вас в Испанию. Мне нужно идти, пока дон Мануэль не начал что-то подозревать. Но, с вашего позволения, я вернусь завтра, и мы обсудим наш план. Не бойтесь – план у меня есть.
Казалось, будто мы с ним никогда не ссорились. Лопес был готов защищать меня до последнего вздоха, как и подобает преданному слуге, даже если бы я действительно сошла с ума, – ибо так приказала Изабелла Кастильская. Мать продолжала править даже из могилы.
– Приходите завтра, сеньор. – Я встала. – Воистину я в долгу перед вами.
– Вы ничего мне не должны, принцесса. – Лопес поклонился. – Спасибо, что позволяете служить вам.
Едва он удалился, вошла Беатрис:
– Дон Мануэль ушел. Пробормотал что-то, мол, от старика-секретаря и сумасшедшей бабы особого вреда не будет. Как же я его ненавижу! – Она замерла. – Ваше высочество, что с вами? Вы побледнели словно призрак.
– Пока я жива, – я повернулась к ней, – Кастилии ему не видать.
В эти слова я вложила всю свою душу.
Глава 23
Лопес пришел на следующий день, как и обещал. Я провела ночь без сна, боясь, что дон Мануэль может посадить его под замок, но, похоже, посол действительно решил, что мы с Лопесом не представляем опасности.
Беатрис сделала мне прическу и наложила косметику, скрыв тени под глазами и добавив румянца на щеках. Вместо траура я надела скромное голубое платье, что оказалось весьма мудрым решением: лицо Лопеса прояснилось, едва он вошел в комнату.
– Беатрис, встань за дверью, – велела я, после чего повернулась к нему. – Я готова сделать все, что потребуется. Учитывая обстоятельства, считаю разумным подтвердить регентство отца, прежде чем сумею добраться до Испании.
– Лучшего даже я не смог бы предложить. – Лопес увлек меня к столу, понизив голос. – Нужно вести себя осторожнее. Дон Мануэль что-то подозревает. Он час с лишним расспрашивал меня, каково истинное значение перстня ее величества и как долго я намерен здесь пробыть. Я ответил, что перстень – всего лишь символ и что я приду к вам сегодня, чтобы попрощаться. Нам нужно спешить.
Взяв перо, чернильницу и чистый лист пергамента, мы составили мой официальный ответ на вызов кортесов, подтвердив мою приверженность трону и дав отцу право исполнять роль губернатора, пока я не смогу приехать, защищая ее, если потребуется, силой оружия. «Ни при каких обстоятельствах Филипп Фламандский не вправе объявлять себя кем-либо иным, кроме принца-консорта, – написал Лопес, – и никто из грандов, высших прелатов или иных официальных лиц на службе короны не вправе наделять его подобными привилегиями, если только ее величество, к ее крайнему неудовольствию, не даст своего согласия».
Затем я подписала письмо: «Я, королева Хуана».
– Как только король Фернандо предъявит это кортесам, – сказал Лопес, – всем заявлениям дона Мануэля и вашего мужа, будто вы сошли с ума, придет конец. Им не останется ничего другого, кроме как привезти вас в Испанию. А как только вы там окажетесь, мы сделаем все возможное, чтобы вас защитить.
Я посмотрела на бумагу. Лопес ждал с песочницей, чтобы посыпать исписанный лист.
– Все возможное, – повторила я, чувствуя, как меня пробирает дрожь. – Думаете, до этого дойдет?
– Молю Бога, чтобы не дошло. И все же будьте готовы ко всему, ваше высочество. Похоже, его высочество ваш муж полон решимости отобрать у вас то, что вы не намерены ему отдавать.
– Да, – кивнула я.
Лопес посыпал письмо песком, сдул его, расплавил на пламени свечи воск и капнул на сложенный край.