— Возможно, — согласился Евгений. — Непонятно только, как он нас выследил.
Он вдруг развернул Таню к себе лицом и тщательно ощупал ее одежду снаружи и изнутри, без стеснения касаясь тела в самых интимных местах.
— Что вы… делаете?! — девушка просто задохнулась от возмущения.
— Проверяю одну мысль, — он повертел в пальцах какой-то предмет и выбросил его в темноту.
— А лапать меня зачем?
Женя ловко вынул из ее ушей серьги.
— Вы меня грабите?!
— Тихо! — Гордиенко развернул ее к себе спиной и снял с пальца колечко.
Боковым зрением Таня увидела, как он снова взмахнул рукой.
— Вы… — на глаза у девушки навернулись слезы. — Вы что, выбросили мое золото?
— Да. Так же, как ваш мобильник, заколку, помаду, пуговицу и несколько монет, — Евгений вернул ее в прежнюю позицию. — Теперь займемся одеждой. Раздевайтесь.
— Что? — Таня похолодела от страха.
— Помочь? — сурово спросил офицер.
— Я… хорошо… но я в наручниках…
— Малейшее подозрительное движение, и я вас застрелю, — обещание прозвучало донельзя убедительно.
Щелкнули «браслеты», и Таня неуверенно потянулась к молнии куртки.
— Быстрее! — Евгений поднял пистолет.
С такой скоростью Татьяна не раздевалась перед мужчинами никогда в жизни. Ровно через двадцать секунд она стояла в одних трусиках.
— Полностью!
Пришлось остаться в «костюме Евы».
— Теперь наденьте вот это, — Женя развязал вещмешок и протянул ей комбинезон из какой-то легкой, но прочной ткани, носки и пару кроссовок.
Таня оделась. Обувь была великовата, но девушка затянула шнурки потуже, и кроссовки стали почти впору. Наверное, впервые в жизни она поблагодарила природу за то, что удалась не только «модельным» ростом, почти под метр восемьдесят, и фигурой, но и размером обуви. Имея сороковой, из кроссовок сорок третьего не выпадешь. А вот если бы у нее оказался размер, как у большинства подруг… Девушка потуже затянула шнурки и выпрямилась. В тонком комбинезоне было на удивление тепло.
— Теперь вперед! — приказал Гордиенко.
— С тебя сто баксов, — Таня послушно развернулась и припустила в гору.
— За что? — Гордиенко спрятал пистолет и двинулся следом.
— За полученное удовольствие, — недовольно бросила она через плечо. — А еще ты мне должен новую одежду, сережки, колечко и телефон.
— Новую одежду я тебе и так подарил, — весело ответил Евгений, — насчет украшений тоже нет проблем. Наручники устроят? А мобильник у тебя накрылся, вода в него попала, когда ты в грязь лицом ударила.
— Не факт!
— Я уверен, так оно и было, — уже серьезно подтвердил Гордиенко. — Иначе ты до сих пор носила бы «браслеты» и лягалась, как сдуревший ослик…
* * *Никаких бункеров Евгений не обнаружил. Беглецы немного отдохнули почти на самой вершине сопки и начали спускаться по противоположному склону. Погони слышно не было, но Гордиенко точно знал, что охотники совсем близко. Убедиться в собственной правоте ему пришлось довольно скоро. Когда они с Таней спустились все к той же «бетонке», только теперь на пару километров ближе к базе, в лицо ему брызнула кора и мелкие опилки. Евгений тут же обрушился на плечи спутнице и повалил ее на землю.
— Ну что еще?! — прошипела Татьяна. — И так сил нет…
— Молчи! — Гордиенко зажал ей рот. — Ползи к дороге. Только не вставай! Поняла?
Девушка попыталась изобразить кивок. Он выпустил ее из объятий и, убедившись, что Таня ползет в нужном направлении, скользнул в темноту, навстречу преследователям.
Они шли почти бесшумно. Некоторые были вооружены «винторезами», некоторые не держали оружие на виду, но на заблудившихся туристов тоже не тянули. Гордиенко дождался, когда цепь охотников пройдет мимо, и подкрался к одному из снайперов. Внезапного нападения не получилось. Противник был начеку. Неизвестно как почуяв опасность, он резко выбросил назад приклад винтовки и едва не засветил Гордиенко в лицо. Евгений отпрянул и пнул снайпера в живот, а затем добавил рукояткой пистолета по затылку. Удар пришелся вскользь, и враг остался в строю. Он кувыркнулся вперед и, поднявшись на одно колено, направил винтовку на Гордиенко. Для рукопашного боя дистанция была неприемлемой, и Евгений выстрелил. Звук выстрела разнесся по лесу как сигнал к атаке. Вокруг тотчас засвистели пули.
Гордиенко рухнул на мягкую травяную подстилку и активно заработал локтями и коленями, уползая к дороге. Сквозь заросли справа кто-то ломился ему наперерез. Он на секунду замер, дважды выстрелил на звук и быстро перекатился на пару метров в сторону. Слева раздался сухой треск — в дело вступили «калашниковы» — и на том месте, где он только что лежал, сошлись две цепочки «трассеров». Гордиенко ответил беглым огнем, и один из «калашей» умолк. Зато в перестрелку вступили стрелки с прочим оружием. К шлепкам пуль бесшумного оружия присоединились хлопающие выстрелы пистолетов, треск еще нескольких автоматов и даже басовитый, простуженный лай дробовиков. Пули и картечь косили подлесок и сбивали ветви, не позволяя поднять голову и даже пошевелиться. Несмотря на канонаду, Евгений слышал еще кое-что. Его обходили с флангов. До полного окружения было пока далеко, но затягивать с отходом становилось крайне опасно. Он медленно, боком, словно краб, отполз под прикрытие узкой стены из нескольких толстых деревьев и рискнул подняться на четвереньки.
Бежать на четырех конечностях было непросто, но терпимо. Правда, и силы кончались в два раза быстрее, но добежать до подножия сопки следовало непременно. Ближе к дороге склон резко уходил вниз трехметровым обрывом. Когда-то здесь тек ручей и около километра «бетонки» пролегало по бывшему руслу. Овраг был единственной надеждой на спасение.
Впереди показался край дороги, и Годиенко, выпрямившись, сделал три длинных прыжка. Вот он обрыв, последний шаг… сейчас будет краткий миг полета. Неожиданно что-то сильно ударило Евгения в бок. От удара его бросило в сторону и прямо в воздухе развернуло на полоборота. Приземлился он жестко, но без последствий. Почти сразу ему удалось подняться и нырнуть в скрывающую «бетонку» воду.
Бок пронзала острая боль, но Гордиенко держался. Он переплыл на другую сторону шоссе и укрылся в придорожных кустах. Дальше двигаться не было ни сил, ни желания. Очень скоро на краю обрыва появились нечеткие тени и замелькали огоньки фонариков, но он не шевелился, и преследователи обнаружить его не смогли. В сидении между ветвей, по шею в холодной воде, кроме маскировки, имелся еще один плюс — это притупляло боль. Правда, в остальном процедура была, безусловно, вредной для здоровья.
Пользуясь передышкой, Гордиенко расстегнул куртку, защитное снаряжение и ощупал спину. На боку вздулся синяк, а любое движение или прикосновение вызывали острую боль. Сомнений не было: непобедимый «дедушка» российского спецназа сломал ребро. Или два. Просто смех и грех! Еще бы ножку подвернул или пальчик дверью прищемил. Супермен называется. Умора.
Евгений мысленно обругал себя за беспечность. Ударившая его пуля торчала в пластине бронежилета. Судя по тому, как она была ориентирована, без «брони» сломанным ребром дело бы не ограничилось. Или если бы стреляли не из пистолета, а из автомата.
С сожалением обследовав повреждения на теле и одежде, Гордиенко снова застегнул «броник» и куртку. Сидеть в воде предстояло еще долго, и разбазаривать тепло было ни к чему, а застегнутая одежда и в воде была одеждой, хоть немного, но согревала.
— Ж-жен-ня… — отстукивая зубами отчетливую дробь, прошептала неподалеку Татьяна. — Вы гд-де?
— Здесь. Только не кричите так. И пробирайтесь ко мне без плеска, очень медленно…
— Мен-ня трясет, — Таня никак не могла справиться с крупной дрожью. — Оч-чень холодно… Даже ваш костюм не с-спасает.
— Ничего, — Гордиенко протянул руку и нащупал ее плечо. — Выберемся, выжмем одежду. Ваш комбез, кстати, просохнет в момент. Сразу согреетесь.
— Пос-слушайте, мы же перешли на «ты» или нет?
— Это мысль, — Евгений притянул ее к себе. — Прижимайтесь… прижимайся ко мне плотнее. Так будет легче сохранить тепло.
— Ч-чур, не приставать, — Таня обняла его, прижимаясь всем телом.
Гордиенко было больно и приятно одновременно. Хотя и то и другое занимало его мысли ровно секунду. В следующее мгновение он вновь сосредоточился на рыщущих по берегу врагах.
Они спускались вниз, негромко переговариваясь.
— Точно тебе говорю, попал, — сказал один из преследователей. — Он как подкошенный рухнул.
— Ну и где тело?
— Буер, ты же в очках, видишь чего?
— Может, его унесло? Течение, как в Тереке… Зар-раза, скользко!
— Ты чего, на Тереке бывал?
— А ты — нет?
— Да я в Ханкале обе командировки просидел при штабе.