К полудню галеры высадили пять тысяч воинов и Бакы Махмуд, поняв, что его казармы, донжон и двор древнего укрепления не способны вместить всех, начал выводить новые отряды на склоны горы, выбирая ровные, заросшие травой площадки возле стен. Однако галеры подходили и подходили к пристани, и казалось, что им не будет конца. К сумеркам в Балык-Кае сошло на берег семнадцать тысяч янычар — сила, способная заставить содрогнуться от ужаса любое существующее государство планеты. Отборное войско султана окружило город плотным кольцом, словно взяв в осаду — и это было недалеко от истины, поскольку противиться самоуверенным, высокорослым, сверкающим белоснежными зубами и золотыми цепями, ходящим в расстегнутых нараспашку рубахах воинам не рисковал никто. Торговцы боялись заикнуться о ценах на забираемые товары, хватаемые за стыдные места татарки, не говоря уж о невольницах, не рисковали даже вскрикнуть. Окрестные румы и караимы, привозившие на рынок плоды своих земель, предпочли податься обратно в горные поселения. Горожане тоже предпочли запереться в своих домах и терпеливо пережидали, чем все это кончится.
Утром следующего дня в двери дворца Кароки-мурзы постучал янычар и громогласно заявил:
— Передайте своему господину, что его желает видеть высокочтимый бей и покоритель неверных могучий Касим-паша! Касим-паша уже сходит на берег и направляет сюда стопы своего коня!
— Хоть один вежливый человек появился в этом диком городе, — пробормотал Кароки-мурза. — Не ломится в дверь с запыленным лицом и в грязном халате, а заранее извещает о визите. Фейха! Сюда, скорее!
Слава Аллаху, после русского набега он уже успел купить нескольких невольниц. Причем достаточно сообразительных, чтобы не плакать в подушки, а стараться доставить удовольствие мужчине, от которого зависит их судьба. Три умеют танцевать, тоже неплохо.
— Фейха, — умоляюще сложив ладони на груди, обратился мурза к прибежавшей на его призыв крупноглазой широкобедрой персиянке. — Обед должен быть самым вкусным и роскошным, какой только ты можешь себе представить. Купи или вели приготовить разные блюда, и проследи, чтобы сдобрили их по-разному. Я не знаю, какие у него вкусы. Кофе… Ну, кофе у тебя всегда самый лучший. Невольниц отправь совершить омовение, попрыскай цветочными маслами, переодень… Ну, приготовь, в общем. Что еще? Музыкантов найди. Пошли в город, пусть кого-нибудь приведут. И немедленно! И… И умоляю тебя, Фейха, не попадайся ему на глаза. В этом доме ты прекрасней всех, а я не хочу тебя лишиться.
Персиянка, зардевшись, кивнула:
— Я постараюсь, мой господин…
Кароки-мурза облегченно перевел дух, потом заторопился переодеться сам. Опоясываться оружием не рискнул: а ну, гость подумает, что его опасаются или не доверяют? Но положил у стены на видном месте — пусть знают, что он не обленившийся чиновник, не знающий вида меча. После кроткого колебания переложил на видное место и драгоценный султанский лук.
Снизу послышался громкий стук, и зычный голос:
— Передайте своему господину, что его желает видеть высокочтимый бей и покоритель неверных могучий Касим-паша! Касим-паша уже сел на своего коня и приближается к дому!
Ага… Забывший про одышку наместник крутанулся на месте, отчего полы халата высоко взметнулись, открыв серые атласные шаровары. Кажется, все готово.
— Передайте своему господину, что его желает видеть высокочтимый бей и покоритель неверных могучий Касим-паша! Касим-паша спускается с коня!
Кароки-мурза торопливо сбежал вниз и с преданной улыбкой на губах застыл перед дверью.
Створка распахнулась. В нее, внимательно зыркая глазами по сторонам, скользнули двое янычар, замерли по сторонам от двери. И только после этого в проеме показался сам командующий гвардией султана: в белом, словно летние облака, тюрбане с большим яхонтом надо лбом, белом, шитом серебром, халате с высокими плечами. Под халатом проглядывала белая плотная куртка, тоже шитая серебром и украшенная жемчугом.
Краешком сознания Кароки-мурза успел подумать, что изнутри куртка наверняка проклепана железными пластинами и по сути представляет собой красивый и дорогой доспех, но вслух, естественно, сказал совсем другое:
— Как я рад видеть вас, досточтимый Касим-паша в своем убогом жилище!
— Как я давно не видел вас, уважаемый Кароки-мурза! — раскрыл объятия гость, и наместник, разумеется, не отказался от столь дружеского жеста.
«Он считает нужным завести со мной хорошие отношения, — моментально сообразил хозяин. — Значит, чует за мной какую-то силу».
— Входите же, входите, — отодвинулся Кароки-мурза, пропуская военачальника внутрь. — Прошу простить ужасный вид, но в прошлом году тут все, все разорили проклятые язычники!
— Ничего, — успокаивающе поднял руку Касим-паша. — Я прибыл сюда как раз для того, чтобы покончить с этим раз и навсегда.
Он вошел во двор, огляделся, поцокал языком:
— Тут приятно, очень приятно…
Кароки-мурза действительно успел восстановить после разгрома почти все — даже фонтанчик в центре зеленого дворика. Но сейчас он думал о другом: догадается кто-нибудь перенести приготовленный для гостя стол сюда, или нет?! Если паше приятно именно здесь, значит здесь и нужно его принимать!
Военачальник подошел к фонтану, опустил в него свои руки, омыл лицо:
— Как хорошо!
Кароки-мурза закрутил головой, и даже открыл рот, чтобы позвать персиянку, но тут увидел идущего с ковром на плече кривого Али. Невольник скинул ковер, раскатал одним сильным движением. Подбежавший Сашка — мальчишка, оставленный мурзой для себя после прошлогоднего похода, рассыпал на ковер подушки, тоже убежал.
— Да, такой дом нужно беречь, беречь… — продолжал восхищаться гость. — И я сделаю это! Как думаете, семнадцати тысяч янычар и ста пушек, выделенных мне великим султаном Селимом, да продлит Аллах его годы, хватит мне для освобождения единоверцев наших в Астархани и Казани?
— Сто пушек… — мечтательно зажмурился Кароки-мурза, вспоминая, чего удалось добиться, имея всего десять стволов. — Ну, разумеется, досточтимый Касим-паша! Тем более, что с вами во имя этого святого дела пойдут еще десятки тысяч правоверных, живущих в этом ханстве.
— А достойно ли будет привести всего семнадцати тысяч отважных воинов при ста пушках, чтобы вручить крымскому хану фирман, написанный рукой самого султана?
— Если сделать это в ближайшие дни, — Кароки-мурза ощутил, как екнуло у него в груди, — то можно ограничиться и несколькими сотнями воинов…
— Вам виднее, уважаемый Кароки-мурза, — оглянулся паша и изумленно вскрикнул, увидев усыпанный подушками ковер и стоящий на нем низкий столик с фруктами и сластями. — Да вы просто кудесник! Откуда он взялся?
Гость подошел, опустился на ковер. Поморщился, вспоминая, на чем оборвался разговор:
— Ах да, янычарский корпус. Наш любимый султан Селим пожелал, чтобы его нынешний наместник в Крымском ханстве Айбек-паша лично доложил ему, насколько благополучно добралась до Крыма моя армия. А посему вручать и зачитывать фирман придется вам, уважаемый Кароки-мурза. После отъезда Айбек-паши его тяжкие обязанности ложатся на ваши плечи.
Во дворе зазвучал дудар — Кароки-мурза даже не представлял, куда Фейха ухитрилась спрятать приведенного музыканта, но видно его не было, а музыка звучала, отражаясь от стен и заполняя собою двор.
— Да у вас тут как в раю! — Касим-паша протянул руку, взял с блюда горсть изюма и кинул себе в рот. — Только гурий не хватает.
И гурии появились! Три умелые гречанки, мелко подрагивая бедрами — так, чтобы звучали натянутые на чреслах бусы из тонких медных пластин, начали, подняв руки к небу, свой неспешный танец. С двух сторон к гостю подкрались черкешенка Зелима и полячка Мария, одетые в легкие, полупрозрачные шаровары и рубахи из воздушной китайской кисеи.
— Воистину, рай, — повторил Касим-паша.
— Я думаю, достопочтенный, — мягко предложил хозяин, — что после долгого морского путешествия вам следует хотя бы пару дней отдохнуть у меня в гостях. Умоляю вас, дорогой гость, принять это предложение.
— Пару дней? — усмехнулся, не поворачивая головы, Касим-паша. — Что же, хорошо…
Кароки-мурза поднялся и подошел к десятнику, сменившему на месте начальника охраны дворца сотника Шауката, негромко распорядился:
— Бери трех коней, мчи в кочевье Мансуровых, к Девлет-Гирею. Передай, что через два дня он обязан быть в Бахчи-сарае с тысячами самых преданных нукеров. Скачи.
* * *В эти же самые минуты боярская кованая конница, опустив рогатины, во весь опор приближалась к сгрудившемуся на берегу Миуса татарскому обозу. Оставленный его охранять отряд в три тысячи сабель уже мчался навстречу с опущенными копьями. Змеи крови опять требовали своего любимого питья — и они его получили. Закованные в железо, привычные к бою русские витязи просто смяли и втоптали в траву отряд далеко не самой лучшей легкой конницы, оставленный на всякий случай для разгона разбойников.