Умный и интересный человек, только уж очень он представителей капитала не любит. Так громил меня, что страх. Однако не убедил меня раздать все свои богатства! — улыбнулась Аглая Петровна. — А вы знаете, ведь он женился. Я видела его жену. Студентка в Париже. Приезжала к нему на неделю.
— И уж разошелся с женой.
— Да? Он, кажется, не очень-то годится для семейного очага. Слишком независим и правдив… И она, его жена, мне не понравилась… Очень важничает своей медициной… Так Василий Васильич разошелся? Это верно? Откуда вы слышали, Маргарита Васильевна? — с живостью спрашивала Аносова.
— Он вчера мне сам говорил.
— Так он приехал? — вырвалось невольное восклицание у Аглаи Петровны.
И при этом неожиданном известии румянец алее заиграл на ее щеках, и радостный огонек блеснул в ее глазах.
Это не укрылось от Маргариты Васильевны.
«Невзгодин ей нравится!» — подумала она и ответила:
— Третьего дня приехал!
— И был у вас? — уже спокойно спросила Аносова.
— Да. Мы ведь старые приятели.
— Как же… Он говорил, каким был горячим вашим поклонником, Маргарита Васильевна.
— То было так давно… Два года тому назад, когда я не была еще замужем…
— А ко мне и не показался, хоть и обещал навестить, как вернется в Москву… Интересный человек… Не ломаный… Не боится говорить, что думает, и… такого не купить миллионами…
— Да… Хороший человек. Я его очень люблю! — спокойно проговорила Заречная.
— Он надолго сюда?
— Сам не знает… Богема.
— Да… Непутевый какой-то… Ну и язычок!.. — засмеялась Аглая Петровна.
Наступило молчание.
— Вот мужчина и отвлек нас от дела, — заговорила, смеясь, Аглая Петровна. — Ну их! Так я, говорю, не прочь дать пятьдесят тысяч, а остальные деньги надо собрать. Вы обращались еще к кому-нибудь?
— К вам к первой, Аглая Петровна. Других я никого не знаю, то есть не знакома…
— Это не беда; прямо поезжайте. И вас и мужа вашего знают в Москве.
— Я готова. Научите только, к кому ехать…
Аглая Петровна на минутку задумалась и потом назвала Измайлову и Рябинина.
— Эти, быть может, дадут. И деньги у них должны быть свободные. Особенно у Дарьи Степановны Измайловой. Богата очень и все свои капиталы непроизводительно держит в бумагах и только купоны режет! — не без снисходительного презрения вставила Аносова. — Можно ей сказать, что я даю, тогда она вдвое даст. Завистливы мы на все… На этом часто попадаются неосновательные люди! — усмехнулась Аносова. — Только к ней вы лучше не ездите сами, а пошлите мужа…
— Отчего?
— Скорее даст, если попросит мужчина, да еще такой красавец, как ваш муж. Любила их много в молодости и теперь, на старости лет, любит на них поглядеть. Распущенный человек, хоть и доброго сердца, — пояснила Аглая Петровна. — В узде не умела себя держать… Ну, да это и нелегкое дело, особенно для таких богачек… Не трудно сломать себе шею, если бог ума не дал и нет правил в жизни, — строго прибавила она.
«Ты-то своей прелестной головы не сломаешь!» — невольно подумала Маргарита Васильевна, любуясь Аносовой.
— А к Рябинину непременно поезжайте сами…
— И этот распущенный? — брезгливо проронила Маргарита Васильевна.
— Любит старик красивых женщин… Но только не бойтесь… Он совсем приличный человек.
Заречная надела шапочку и поднялась.
— Быть может, и не по делу когда заглянете, Маргарита Васильевна? — ласково пригласила Аносова.
— С большим удовольствием! — горячо проговорила гостья.
— Мы, кажется, сойдемся… Но только, конечно, не с визитом, а так… побеседовать… По вечерам я всегда дома и почти всегда одна. А вы когда свободны?
— Тоже по вечерам и тоже почти всегда одна.
Обе грустно улыбнулись.