Слева канцелярия, справа сортир... Ты в армии служил?
- Во флоте, - отозвался Хейвз.
- Понятно. Там вас учили дзюдо?
- Немножко.
- С нами работает великий дзюдоист, Хел Уиллис. Он творит чудеса. Тебе с ним будет интересно пообщаться. Главное - не здороваться с ним за руку. Сразу бросит тебя через плечо.
- Правда? - сухо произнес Хейвз.
- Хел - лихой малый... - Карелла снова откашлялся. - Дальше по коридору комната для допросов. Можешь ею пользоваться, если тебе понадобится уединение. Вообще-то мы допрашиваем в отделе. Шеф не любит грубого обращения.
- В тридцатом участке с задержанными грубо не обращались, - сказал Хейвз.
- У вас там приличный район, - заметил Карелла.
- Но преступления тоже случаются, - сказал Хейвз.
- Я и не сомневаюсь, что... - начал было Карелла, но не окончил фразы. - Справа, в конце коридора, раздевалка, вниз по ступенькам - дежурный пост, а с той стороны - гостиница "Уолдорф-Астория".
- Что? Камеры предварительного заключения.
А-а!
Пошли, познакомлю тебя с дежурным сержантом. Потом можно прогуляться по району, если есть охота.
Как скажешь.
- Буду счастлив составить компанию. - Впервые в голосе| Кареллы прозвучала ирония, но Хейвз пропустил это мимо ушей. В молчании они спустились по металлической лестнице на первый этаж.
ГЛАВА III
Женщине в маленькой гостиной было пятьдесят четыре года. Когда-то у неё были такие же огненно-рыжие волосы, её дочери, но теперь в них проступила седина, причем, казалось, что не рыжие волосы поседели, а в седине появилась ржавчина.
Женщина сидела с заплаканным лицом. Слезы портил макияж, краска текла по щекам, размазывая румяна. Женщина выглядела уродливо: горе сначала затопило глаза, а потом выплеснулось на лицо, смывая маску красоты, которую она носила на людях.
Напротив неё сидел детектив Берт Клинг и молчал. Он терпеть не мог допрашивать женщин, особенно плачущих. А когда дело касалось убийств и самоубийств, они всегда лили слезы. В присутствии плачущей женщины Клингу становилось не по себе. Он был молод и среди детективов считался новичком; выдержке и сноровке таких профессионалов, как Стив Карелла, он мог пока только завидовать. Слезы женщины смыли не только её макияж - они растворили непроницаемую маску на лице Берта Клинга, и он сидел теперь, как смущенный школьник, не в силах произнести ни слова.
Гостиная была обставлена удобно и со вкусом. Не особенно дорогая мебель радовала глаз простотой совершенных линий, что нечасто увидишь в небольших квартирах, где обстановка кажется порой слишком громоздкой. Обивка мебели выглядела очень весело, чего никак нельзя было сказать о хозяйке, сидевшей на тахте и промокавшей платочком глаза и щеки. На стене над тахтой висела огромная фотография улыбающейся рыжеволосой девушки. Она была снята на фоне поля с пшеницы, голова запрокинута, рыжие волосы рассыпаны по плечам. Ее лицо светилось таким безудержным ликованием, что детектив Клинг невольно вспомнил, как эта же девушка лежала на полу винного магазина, прижавшись к доскам щекой, и задумался о бренности земного существования, о скоротечной радости и неминуемой смерти.
- Это Анни, - произнесла женщина, поймав его взгляд.
- Понятно, - отозвался Клинг.
- Эта фотография сделана несколько лет назад. Во время их медового месяца. Они поехали в Индиану, на ферму его отца. Провели там месяц. Она была на седьмом небе от счастья.
- Ее бывшего мужа зовут, если не ошибаюсь, Тед Бун? - спросил Клинг.
- Да, Теодор Бун. Я всегда называла его Теодором. Симпатичный юноша. Фотограф. Это его работа. Увеличил маленький снимок. Талантливый парень.
- Вы знаете, почему они разошлись?
- Да.
- Почему же?
- Он перерос мою дочь. - Женщина сказала это просто, без надрыва, словно констатировала факт.