– Красота какая… Какой у вас дом огромный. Наверное, вам вся деревня завидует?
Откровенная лесть. Маруся действовала интуитивно, но в силу отсутствия жизненного опыта не угадала. То ли ошиблась в интонации, то ли не дохвалила, но Раиса Гавриловна неожиданно насупилась и молча пошагала к крыльцу.
За праздничным застольем в узком семейном кругу, на которое никого из односельчан не пригласили, Раиса Гавриловна демонстративно не замечала новую невестку. Принципиально обращалась только к сыну, подкладывая ему лучшие куски и выспрашивая городские новости. На Марусю, пытавшуюся вставить в беседу хоть слово, она не реагировала. Марусе было противно и скучно. Открытая неприязнь свекрови удивляла. Взрослая женщина вела себя как капризный ребенок. Зачем усложнять себе жизнь и портить отношения, если сын все равно уже женился и никуда ее, Марусю, теперь не денешь? Независимо от того, нравится она свекрови или нет.
Раиса Гавриловна, и без того не отличавшаяся кротким нравом и покладистым характером, с первых же минут возненавидела городскую фифу, нарушившую плавное течение ее жизни. Приезд нахалки лишь подхлестнул клокотавшую в душе ненависть. Прошлым летом, впервые услышав о разводе сына, она понадеялась, что Виктор одумается и не станет рушить семью из-за какой-то «соплявки». Веронику она тоже терпела с трудом, но та, хоть и была первосортной хабалкой, все же казалась своей, близкой по духу. Она была женой сына, матерью ненаглядной внученьки Дианочки. Когда Верка приезжала в Грызловку, то моментально вписывалась в местный колорит, хотя у Раисы Гавриловны и чесались руки огреть ее подручным инструментом по башке, когда невестка начинала устанавливать в доме свои порядки и многоэтажно объясняться со свекровью. Верка с утра до вечера торчала на огороде, таскала тяжеленные ведра с водой и не боялась грязной работы. Все у нее получалось споро, по-хозяйски. Она была родной, свойской. Даже когда первая жена Виктора, уперев руки в бока и выпятив живот в грязном фартуке, визгливо ругалась со свекровью, стоя посреди грядок, и то Раисе Гавриловне не было так противно, как при виде расфуфыренной Маруси, проваливающейся тонкими каблучками в песок. Эта «городская» стала ее позором, ее бедой. Развод Виктора несколько месяцев обсуждался всей Грызловкой. Почтальонша Кузьминична, возмутительным образом вскрывавшая все письма, раззвонила по деревне о том, что у «Раискиного Витьки любовница», вынудив Раису Гавриловну придумывать невнятные оправдания. Вероника, узнавшая о скоропалительной свадьбе, ополчилась против ни в чем не повинной бабушки и наотрез отказалась отдать Дианочку на лето в Грызловку. Поняв, что из-за ненавистной Маруси она не только опозорена перед односельчанами, но и лишена любимой внучки, Раиса Гавриловна ушла в подполье и заняла глухую оборону против новой невестки. Ей до дрожи хотелось сделать какую-нибудь феерическую гадость, чтобы раз и навсегда отомстить «этой фре» за все. Оптом. Но это означало бы ссору с сыном, и приходилось ограничиваться мелкими пакостями. Даже комар, севший на Марусин лоб и выискивавший место послаще, хоть и мало, но радовал злобную родственницу.
Маруся пригорюнившись ожидала окончания праздничного ужина. Два предстоящих дня в деревне уже обрели очертания отчетливого кошмара. Ощутив резкий укол над бровью, она звонко хлопнула себя по лбу, машинально отметив торжествующий взгляд свекрови.
«Цивилизация далеко, этой фурии есть где разгуляться», – опасливо рассудила Маруся, решив не оставлять попыток примириться с мамашей. Битва на вражеской территории, скорее всего, закончится поражением.
– Ну, устала я, – величаво поднялась из-за стола Раиса Гавриловна. – Пойду ложиться, ты уж, Мариночка, похозяйничай тут без меня. – И она победоносно сверкнула глазами.
Виктор тоже вышел, оставив молодую жену наедине со столом, заваленным грязной посудой и остатками пиршества.
«Предположим, продукты я положу в холодильник, – начала размышлять Маруся, – а где посуду мыть?»
Водопровод в деревне отсутствовал. Равно как и многие другие городские прелести. Помотавшись по кухне и похлопав дверцами шкафчиков, она обнаружила здоровенный таз, в котором ополоснула тарелки. Мыла Маруся не нашла, губки тоже, что и сказалось на конечном результате. Поплававшие в ледяной воде тарелки выскальзывали из рук, покрывшись тонкой застывшей пленкой жира. Запихав их в сушилку, Маруся залила водой кастрюли, чугунки и сковороду, отметив, что грязную посуду уважаемая мама, похоже, копила неделю. Специально к приезду гостей.
«Пусть пока отмокают», – мудро рассуждала она, пытаясь отмыть руки.
Пальцы склеивались и немели от холода. Горячей воды не было даже в чайнике, сиротливо скучавшем на плите. Плита была газовой, нашлись и спички, но огонь почему-то не зажигался. Пора привлекать к процессу мужа.
– Витя! Иди сюда!
Не получив ответа, Маруся вышла во двор. Покричав еще немного, Маруся поняла, что супруг отправился по памятным местам, оставив ее в одиночестве.
На уборку можно было наплевать, но что делать с липкими руками, желанием попасть в душ и абсолютным непониманием, куда положить тело на ночь. Побродив по дому и наткнувшись на сладко храпящую свекровь, Маруся вычислила место предполагаемой ночевки. В дальней комнате обнаружился диван со стопкой постельного белья, парой подушек, лежащих почему-то на полу, и одеялом, перевязанным узловатой веревкой. Маруся начала тихо злиться. От одеяла пахло нафталином, тяжеленный диван не желал раздвигаться, а на не отмытые руки налипла какая-то труха.
Она вернулась в кухню, с остервенением загремела дверцами шкафов в надежде найти хоть что-нибудь мылкое. Удача поджидала ее в дальнем углу маленькой кособокой тумбы. Там скучала мятая растрепанная пачка стирального порошка. Щедро сыпанув порошок в таз, она с наслаждением отмыла клейкие пальцы. Жить стало веселее. Туалета в доме не было, зато вокруг росли кустики. В принципе, человек может смириться с любой, даже с самой невероятной ситуацией. Плюнув на пропавшего невесть куда мужа, Маруся застелила неразобранный диван и улеглась спать, подогнув ноги.
Глава 15
Утро началось с сильного тычка в бок и расплывчатого блина с глазками, который маячил перед Марусиной физиономией и медленно трансформировался в некое подобие человеческого лица. Когда она окончательно проснулась и села, вздрагивая от холода и недосыпа, блин окончательно приобрел очертания портрета любимой свекрови.
Портрет сурово прокаркал:
– Сколько можно спать, работать пора, не в городе… Никто тебе кофеев в постель не понесет!
– Доброе утро, – попыталась Маруся настроить беседу на более дружелюбную волну. Не вышло.
– Да день уже давным-давно, – рявкнула мама. – Восемь часов, обедать скоро!
«Спятила бабка, – решила Маруся. – А Витя где?» – неожиданно вспомнила она о своем семейном положении, наткнувшись взглядом на спинку собранного дивана.
– Витя где надо. Давай вставай, на огород пора.
«И где он?» – злобно подумала Маруся, выбираясь из-под теплого одеяла и с трудом распрямляя затекшие за ночь ноги. – Мы что, отдельно будем тут спать? Этак меня сегодня вообще на коврик у дверей положат!» – размышляла она, напряженно улыбаясь мрачной Раисе Гавриловне.
– Мне б в туалет, – робко вякнула Маруся, с трудом натянув на себя сарафан под тяжелым взглядом свекрови, застывшей посреди комнаты, как памятник.
– Только быстро.
– Господи, как в тюрьме. Съездили в гости, – ошарашенно пробормотала Маруся, бочком пробираясь мимо свекрови. – А где он?
– На мальчишнике, – язвительно сообщила Раиса Гавриловна, неодобрительно шаря взглядом по обтягивающему сарафану.
– А… В каком смысле? – Маруся на мгновение представила кучку деревянных будок, собравшихся в кружок и обсуждающих свои проблемы, похлопывая дверцами и позвякивая защелками. – Тьфу! Да туалет где?
– На огороде. – Свекровь развернулась и вышла, оставив ее в задумчивом одиночестве.
– На огороде, – пробубнила Маруся. – Это где? Опять в кустах, что ли?
Но в самом конце перепаханного картофельного поля действительно нашлось скособоченное строение. Маруся опасливо открыла дверцу. Защелки не было, в смрадном воздухе метались жирные черные мухи, под потолком колыхалась громадная паутина.
– Хочу домой, – сама себе сообщила Маруся.
Выпив на завтрак кружку холодного молока, она навесила на лицо выражение радости и отправилась искать Раису Гавриловну. Та гремела в сарае и отчетливо материлась.
– На! – Из сарая к Марусиным ногам вылетела ржавая тяпка. – Иди лук полоть.
Маруся взяла двумя пальчиками орудие труда и отправилась искать лук.
К глубокому разочарованию Раисы Гавриловны, у невестки оказалась с собой коротенькая юбочка с футболкой и тапочки. Конечно, чувство глубокого удовлетворения мог принести только вид Маруси в сарафане, на каблуках и с тяпкой посреди огорода… Но се ля ви.