– Она резко развернулась на своих высоких каблуках и пошла дальше по дорожке.
Но не успела Джеки сделать и несколько шагов, как Тэд грубо схватил ее за руку. Пытаясь вырваться, она запустила в него сумкой. Но, упаковывая сумку в спешке, Джеки не достаточно хорошо закрепила ремни. Сумка упала и распахнулась, бесстыдно демонстрируя гардероб Джеки.
Шелковые черные трусики упали прямо к ногам Тэда, и он проворно подхватил их, опередив Джеки, а потом издевательски покрутил их перед ее носом.
– Ты сказала, что я не джентльмен, но и ты, как я погляжу, не леди.
Джеки вспыхнула. Внутри у нее все кипело. Но кроме ярости там было еще что-то, более сильное. Она усмехнулась, глядя ему прямо в лицо.
Что ж, тогда мне нечего терять… – Она обхватила его лицо двумя руками и поцеловала Тэда в губы. Не как леди. Как женщина, охваченная неистовой страстью. Потом она отпустила его и, даже не заглянув в затуманенные серые глаза, сделала шаг назад, хрипловато бросив:
– Можешь оставить трусики себе в качестве елочного украшения.
С этими словами она развернулась и пошла прямо по сугробам, оставив выпавшие из чемодана вещи лежать на снегу. Казалось, сердце ее вот-вот выскочит из груди. Голова кружилась. И хотя ее уход не был самым достойным, она не испытывала ни досады, ни стыда. Она вообще больше ничего не чувствовала, кроме сумасшедшего влечения к Тэду Сноу, в чем она лишний раз удостоверилась, когда бешено целовала этого мужчину, сжимающего ее трусики в ладони.
Оказалось, что поезд на Манчестер отбывает в три часа дня. Так как Пит частенько околачивался на станции, он знал расписание поездов наизусть. Бенедикт выскочил из автобуса, моля Бога, чтобы время текло как можно медленнее. Он так запыхался, что не сразу мог заговорить. Пока он стоял, пытаясь отдышаться, раздался голос по радио, объявивший посадку на трехчасовой поезд на Манчестер.
– Мы опоздали! – закричал он.
– Нет, – уверенно сказал Пит, – посадка идет пятнадцать минут.
Бенедикт распахнул дверь, сжимая в руке подарок, и выбежал на платформу. Оглядевшись вокруг, он нигде не нашел свою рождественскую фею. Взгляд его упал на кондуктора, стоявшего возле вагона. Бенедикт был здесь несколько раз, когда приезжала его мама, поэтому он знал, что имеет полное право выйти на платформу поискать Джеки. А вдруг она уже в поезде?
– Держись уверенно, – наставлял его Пит, – как будто мы собираемся садиться на поезд. – Они оба выдвинули челюсти вперед, как это делают крутые парни в кино про шпионов, и зашагали по платформе.
– Я ничего не вижу! Все окна темные! – прокричал Бенедикт.
Пит пожал плечами.
– Тогда пройдись по вагонам. Билет необязательно предъявлять. Если спросят, скажи, что твоя мама уже села, а ты бегал в туалет.
Сердце Бенедикта бешено стучало, он чувствовал, что от страха может упасть в обморок. Но он собрал всю свою храбрость и направился к первому вагону. Когда он уже подошел совсем близко к двери, ему вдруг захотелось развернуться и убежать. Но тут раздался резкий голос кондуктора:
– Ваши родители уже в вагоне, ребята?
– Нет! – прошептал Бенедикт.
– Да! – сказал Пит. – Его мама уже там. А я просто пришел попрощаться.
Бенедикт кивнул в подтверждение слов Пита. Хотя он старался никогда не лгать, сейчас это было не так уж важно. К тому же, раз он сказал «нет», хоть и достаточно тихо, то он не совсем соврал.
– Тогда проходи.
Он не мог поверить в свою удачу! Ему разрешили войти. Без билета. Бенедикт посмотрел на Пита на прощание и забрался по ступенькам в вагон. Ему повезло. Он сразу нашел Джеки, сидевшую с закрытыми глазами почти рядом с дверью.
– Ты не можешь уехать, – сказал Бенедикт, усаживаясь на сиденье напротив.
Когда она открыла глаза, он сунул ей букет искусственных цветов и положил в руку шоколадный батончик.