– Кусай, кусай, – сквозь зубы цедил хозяин.
В отчаянии Иван Лазаревич, подпрыгнув, навалился на купца, опрокинул его на опилки и вцепился зубами в ухо. От боли тот моментально протрезвел и заорал благим матом.
Орал укушенный. Орала публика. Визжали с перепугу женщины…
– Не надо! Не надо! – кричали с мест.
Униформисты по знаку хозяина бросились на Ивана Лазаревича и начали с силой оттаскивать его от купца.
А Филатов-старший вошел в роль и, забыв, что он дикарь-людоед, выскочил из клетки и закричал на чистом русском языке:
– Дайте мне его! Дайте! Я его сейчас загрызу!
К счастью, за криком публики этих слов не было слышно. «Людоеда» с трудом водворили в клетку и увезли на конюшню.
* * *Меня интересовала работа иллюзиониста, привлекая своей таинственностью, а главным образом – эффектом чуда, которое рождается на глазах. Поэтому я с нетерпением ожидал встречи Кио с одним изобретателем, который предложил небывалый и поразительный трюк. Суть его в том, что на манеж на колесиках выкатят большой, наполненный водой аквариум, в который по лесенке спустится одетый во фрак Кио. Под водой он закурит папироску, а затем выйдет из аквариума… совершенно сухим, с горящей папироской.
Когда Кио рассказал мне об этом, я, пораженный, воскликнул:
– Как же это получится?
– Вот так, – ответил мне, иронически усмехаясь, Эмиль Теодорович и добавил: – Изобретатель уверяет, что у него есть специальная водоотталкивающая материя. И я должен буду какой-то гадостью намазать руки и лицо, чтобы вода не оставалась на коже. Через неделю он придет в цирк и все покажет. Хочешь, приходи тоже. Вместе посмотрим.
В выходной день в цирк действительно пришел изобретатель. В зрительном зале собрались Арнольд, Кио и его ассистенты. На манеже хлопотал лысоватый человек небольшого роста. Правда, вместо аквариума для показа поставили большую бочку. Униформисты заполнили ее водой. Изобретатель деловито разделся до трусов, облачился в длинный серый халат и начал старательно застегивать пуговицы.
– Фрак будет сшит из такого же материала, как и халат, – тонким голосом заметил изобретатель, – только мы покрасим его в черный цвет. Краска специальная. – И тихо добавил: – Немецкая.
После этих слов он открыл жестяную коробочку из-под чая и старательно натер свое лицо какой-то мазью. Потом влез на табуретку, постоял на ней в раздумье и плюхнулся в бочку.
Все ожидали чуда. Смотрели на происходящее затаив дыхание.
Некоторое время из воды торчала голова изобретателя. Он посмотрел внимательно на Кио и, судорожно втянув в себя воздух, присел в бочке, скрывшись под водой.
Воцарилась полная тишина, которую нарушил голос Арнольда:
– Не хватало нам, чтобы он там еще и утонул!..
Никто не засмеялся. Все продолжали ждать чуда.
Через несколько секунд изобретатель вынырнул из воды и долго не мог вылезти из бочки. Двое рослых ассистентов помогли ему.
И тут все поняли – чуда не получилось. Изобретатель стоял в центре манежа в промокшем насквозь халате. Вода с него лилась ручьями. Сам он выглядел жалким – лицо покрыто крупными каплями воды. Обстановку разрядил Арнольд. Он громко обратился к Кио:
– Эмиль! И он хотел, чтобы ты там еще и курил!
* * *Около служебного входа в цирк, тускло освещенного круглым фонарем, стоял пожилой человек в пенсне, одетый в черное, застегнутое наглухо пальто. Из-под каракулевой шапки пирожком виднелись благообразные седые виски.
– Простите, – начал он, увидев меня, выходящего из цирка, – не могли бы вы уделить мне немного времени? После трех воскресных спектаклей никакого настроения с кем-либо говорить у меня, конечно, не было. Скорее домой, попить чаю да спать.
Незнакомец, словно угадав мои мысли, продолжал мягким, грудным голосом:
– Разговор ведь, Юрий Владимирович, пойдет о вашей судьбе, которая меня искренне волнует и беспокоит.
Заинтересованный, я покорился. Мы отошли к забору Центрального рынка, и я выслушал все, что рассказал мне незнакомец.
С трудом подбирая слова, сбивчиво и торопливо мужчина сообщил мне, что он военный инженер, сейчас на пенсии, живет один с собакой и очень любит искусство.
– Искусство, – продолжал он, – пожалуй, единственное, чем заполнена моя одинокая жизнь. За вами, Юрий Владимирович, наблюдаю давно. Не пропустил ни одного фильма с вашим участием. Вы стали одним из моих любимых актеров. И представьте себе, для меня было великой неожиданностью узнать, что вы работаете в цирке клоуном.
– Да, – подтвердил я. – Цирк – моя постоянная работа.
– Вот это-то меня и удивляет. Я сначала не поверил. Но по телевидению было ваше интервью… Я не любитель цирка. Но вас решил посмотреть. И смотрел не один раз. Признаюсь вам откровенно, я потрясен.
Я улыбнулся, заранее ожидая комплименты. Мысленно уже подбирал ответные фразы. Привычное «спасибо» или ироническое «ну, так ли уж…».
– Да, я потрясен! – продолжал мой незнакомец уже с пафосом. – Как вы, талантливый, умный, культурный человек, решили связаться с цирком, который вас губит и уничтожает?
От неожиданности я замер.
* * *Встреча с Рязановым произошла на «Мосфильме». Я знал этого режиссера как автора нашумевшей картины «Карнавальная ночь».
С первой минуты встречи мы быстро нашли общий язык. Вспоминали знакомых, говорили о песнях. Так прошло около часа. Только к концу беседы Рязанов от общего разговора перешел к основной теме.
– Я вам дам сценарий Леонида Зорина. Мне кажется, что по нему можно сделать отличный фильм. Хочу вас попробовать на главную роль – роль Таппи, снежного человека.
Вечером вместе с Таней мы читали сценарий. В нем много романтики, необычности. И я уже представлял себе, как буду играть главного героя, снежного человека, волею судьбы попавшего в современный город.
Мне было известно, что на эту роль уже пробовали Леонида Быкова, Игоря Ильинского, Ролана Быкова, Олега Попова и других известных артистов. На пробах я волновался.
Через некоторое время мне позвонил Эльдар Рязанов и сказал:
– Мы решили утвердить Игоря Ильинского. Все-таки Ильинский есть Ильинский! Как вы считаете?
– Конечно, Ильинский есть Ильинский, – согласился я.
– Но мы вас, – продолжал Рязанов, – все-таки будем снимать. Предлагаю небольшую, но интересную роль болельщика. Этот человек пройдет через всю картину. Такой странный болельщик. Должно получиться забавно.
* * *Съемки фильма «По ту сторону радуги» по решению кинематографического руководства приостановили. Кто-то посмотрел материал, и отснятое ему не понравилось. Картину, как говорят на студии, законсервировали и дали указание переделать сценарий. Эпизод с болельщиком в новом варианте исключили. А на роль снежного человека пригласили молодого ленинградского артиста Сергея Юрского. Мне же Эльдар Рязанов на этот раз предложил эпизодическую роль милиционера. Милиционер так милиционер.
Через некоторое время меня вызвали на съемки, и я встретился с Сергеем Юрским. Мы долго вспоминали послевоенный Московский цирк, в котором прошло детство Сергея.
Эпизод с милиционером снимали на улице. Я должен был выйти из милицейской машины, дать свисток, затем стащить Таппи – Юрского с фонарного столба, усадить в милицейскую машину и уехать.
На съемочную площадку приехала настоящая милицейская машина, за рулем которой сидел капитан милиции. Он вышел из машины и долго меня рассматривал. Я был одет в милицейскую форму, загримирован. Потом у кого-то из съемочной группы он спросил:
– Где у вас режиссер?
Ему показали на Эльдара Рязанова.
– У меня к вам, товарищ режиссер, вопрос, – обратился к нему капитан милиции. – Скажите, пожалуйста, ну почему в кино, как правило, милиционеров показывают идиотами и дураками?
– Как это так? – не понял Рязанов и посмотрел на меня.
А я засмеялся и говорю:
– Это он меня увидел, поэтому и задает такие вопросы.
* * *Вдруг телефонный звонок.
– С вами говорят из группы «Война и мир». Сергей Федорович Бондарчук хочет, чтобы вы приехали на студию для переговоров об участии в фильме.
На следующий день я встретился с Бондарчуком. Он очень внешне изменился. Выглядел усталым, нервным. Все время к нему заходили люди-то приносили эскизы, то просили поставить подпись на каком-то письме, то срочно вызывали на просмотр кинопроб, то соединяли по телефону с Комитетом по кинематографии, то просили посмотреть оружие, доспехи, старые гравюры.
Здесь же, в его кабинете, проходило прослушивание музыки к фильму. Я просидел около двух часов, наблюдая весь этот хаос. Наконец Сергей Федорович заговорил со мной.
– Вы догадываетесь, зачем я попросил вас зайти ко мне?
– Предполагаю, – сказал я, – что вы хотите предложить мне роль Наполеона?
– Как? – На секунду Бондарчук даже замер.
Когда я улыбнулся, он стал смеяться вместе со мной.