Я принял в Бэйбе участие. К моему удивлению, он прошел все тесты и испытания и был признан годным для работы в разведке. Я решил было, что полоса неудач для него кончилась, но последующие события показали, что Фортуна и Бэйб — вещи несовместимые. Райли определил его наблюдать за проживающими в нашем городе африканцами, но на этом поприще Бэйб ухитрился за неделю прозевать троих из объектов наблюдения, раскрыться перед двумя другими и угодить в полицию как подозрительная личность. Когда он принял негра-швейцара из отеля «Холидей» за сотрудника ангольской разведки и вызвал опергруппу (в результате на полчаса застопорилось уличное движение и восемь пострадавших содрали с нас сорок тысяч компенсации), Райли пообещал, что вышвырнет его, если в течение трех дней от него не будет получено хотя бы строчки по-настоящему дельной информации. Обрадовать эта новость могла разве что престарелых попугаев.
— Ну? — спросил я, когда проклятый любимый родственник вошел в кабинет. — Если ты скажешь, что пришел пустой, я тебя повешу на люстре.
— Вешай, — грустно разрешил Бэйб. — Вешай меня, Патрик, ничего у меня нет.
— Послушай, — сказал я. — Мы подозреваем, что этот африканец в свободное от чтения лекций время работает на свою разведку. Ты неделю таскался за ним и ничего не принес. Ну хоть один разговор, хоть одну фразу, которую можно было бы истолковать двояко? Хоть одну встречу, выглядевшую подозрительно?
— Ничего нет. Встречается он в основном со своими студентами.
— О чем говорят?
— Думаешь, я понимаю? Сам скажи, можно ли придать двоякий смысл такому вот перлу, — он заглянул в блокнот. — «Возможные пути построения сложных эфиров меняются в зависимости от состава и строения кислоты и спирта». Учти, я еще самое простенькое записал.
— Да, — сказал я с отвращением. — Ученые чертовы.
— Может, он яд делает? — с надеждой спросил Бэйб.
— Ага, и хочет отравить президента. Иди-ка ты к сочинителям комиксов с такими идеями.
— Но вы же хотели отравить этого…
— Так то мы, — сказал я. — Нет, Райли тебя вышвырнет.
— А тетушка Эмилия перепишет завещание, — мстительно ответил этот подонок.
Он сидел, грустно ссутулившись, а у меня блеснула великолепная мысль. Это попахивало авантюрой, но могло и сойти с рук.
— С кем сегодня встречался твой проф? — спросил я.
— С какой-то девицей.
— О чем говорили?
— О проблемах современной химии.
Я сунул в машинку лист бумаги и напечатал:
Начальнику отдела «Африка-Дельта»
РАПОРТ
Довожу до Вашего сведения, что объект слежки — профессор Мтагари, находящийся в нашей стране по программе культурного обмена, сегодня при встрече с неустановленным лицом женского пола сообщил данному лицу, что в республике Гванерония группа военных выступила против прокоммунистического режима.
Лейтенант Корберс— А теперь подпиши и неси к Райли.
— Это где же такая Гванерония?
— Такой страны вовсе нет, дубина, — сказал я.
— Ты с ума сошел?
— И не собирался, — сказал я. — Какая тебе разница, есть такая страна или ее нет? Не ты о ней говорил, а твой профессор. Не станет же Райли копаться в справочниках, разыскивая твою Гванеронию, — мало ли крохотных, почти забытых стран? Подошьют в дело и забудут.
Бэйб подписал рапорт и унес его Райли. Некоторое время я наслаждался покоем и тишиной. Вдруг дверь с грохотом распахнулась, в кабинет ворвался Тэд Райли, выдернул меня из-за стола, выволок в коридор и потащил куда-то со скоростью крылатой ракеты. Встречные шарахались.
— Куда ты меня? — опомнился я метров через двадцать.
— К шефу! — завопил Райли, сияя. — Патрик, дорогой, ты и не знаешь, наверное, что за алмаз откопал твой парень! Это же дождь благодатный во времена великой суши! Время собирать камни и время разбрасывать камни! Отец у него был евангелическим проповедником, иногда это чувствуется.
— Что там за алмаз?
— Мятеж! — вопил Райли. — Понял, болван, понял, голубчик? Мятеж в стране, где есть нефть, военные выступили против красного премьера! Мне приказано вернуть всех из отпусков, и никаких денежек Фришу! Да здравствует Гванерония!
У меня похолодело в животе, но мы были уже перед дверью Святилища, вломились туда без доклада, и ведьма-секретарша лишь ободряюще улыбнулась нам вслед.
Шеф сидел за столом — он всегда сидит за столом, никто никогда не видел, чтобы он стоял или ходил по кабинету, и всегда на столе лежат голубая папка и золотая авторучка, и постоянно на шефе один и тот же серый костюм с бордовым вязаным галстуком. Злые языки твердят, что шеф и спит за столом в той же позе, а кое-кто с оглядкой нашептывает, будто шеф и не человек вовсе, а робот, присланный к нам для испытаний, и якобы какое-то суперсекретное предприятие уже выпекает таких роботов десятками. Проверить это невозможно — не станешь же колоть шефа булавкой.
— Генерал Райли. Майор Грэм, — сказал шеф. — Прошу внимания. Как мне только что доложили, в Африке, в стране, располагающей значительными нефтяными ресурсами, началось восстание против прокоммунистического режима. Майор Грэм, как сообщил мне лейтенант э-э-э… Корберс, вы являетесь лучшим специалистом по э-э-э… Гванеронии. (Я обмер.) Вы назначаетесь начальником особой группы «Гванерония» отдела «Африка-Дельта» с присвоением звания подполковника. Ваша задача — немедленно представить всеобъемлющие данные о политической обстановке, экономическом и военном потенциале, повстанцах, их руководителях, помощи режиму со стороны коммунистов, позиции ОАЕ и ООН. Вы, генерал, разработайте все возможные варианты помощи повстанцам: поставка оружия, обработка общественного мнения. Лейтенанта Корбер-са — резидентом в Гванеронию с присвоением звания капитана. Через час доклад должен лежать у меня на столе — я уже звонил президенту, он будет ждать. Все. Вы свободны.
До двери я еще дошел, из кабинета я еще вышел, но не помню, что было в коридоре. Очнулся я на диване в кабинете Райли, без пиджака, с развязанным галстуком и мерзким вкусом какого-то лекарства во рту. Вокруг столпились все мои подчиненные и изрядное количество посторонних.
— Очухался! — обрадовался Райли. — Вот что делает с человеком радость — как только узнал, что ему дали подполковника…
— Господи, Тэд, — простонал я. — Ради бога, выгони их всех и запри дверь, я тебе кое-что скажу…
Через несколько секунд посторонние оказались в коридоре, а дверь на запоре — Райли умел понимать с полуслова и создавать рабочую обстановку.
— Нужно срочно что-то делать, — сказал я. — Никакой Гванеронии нет. Нет ее, понимаешь?
— Ты что, нагрузился с утра? Или травка?
— Да пойми ты! — взвыл я. — Этот проклятый рапорт придумал я, чтобы ты не уволил Бэйба, понимаешь? Чтобы была хотя бы строчка дельной информации. Черт с ним, с моим новым званием, лишь бы выпутаться.
— Вот теперь верю, — сказал Райли. — Ты и в шутку не стал бы отказываться от полковничьих погон. Ах ты, гад этакий, что же это ты наделал?
— Выгони меня, — сказал я.
— А доклад через час должен быть у шефа, и шеф поедет с ним к президенту, и я один должен буду расхлебывать твое варево? Сядь и помолчи.
Я замолчал. Он присел на угол стола, барабанил пальцами по колену и отрешенно напевал:
он вдруг соскочил со стола, и, глядя на меня дерзко и весело, закончил:
— И барабан — греми! Подполковник, впредь до соответствующего распоряжения приказываю считать Гванеронию реальностью!
— Что-о?!
— Сейчас ты запрешься у себя, отключишь телефон, отправишь по домам своих ребят и в спокойной обстановке составишь доклад для шефа. Ты ведь специалист по этой стране, вот и оставайся им.
— Ты что, рехнулся?
— Ничуть, подполковник. Гванерония существует, как и тамошние мятежники.
— Но как туда поедет Бэйб?
— Запихнем его на одну из наших загородных дач, пусть себе строчит донесения.
— Мы должны будем посылать туда оружие.
— Продадим какому-нибудь Парагваю. Там охотно возьмут.
— Туда устремятся корреспонденты.
— Мы поставим для них превосходный спектакль. Для этого нам понадобится напоминающая по ландшафту Африку местность и полсотни негров с винтовками. Это нетрудно устроить даже киношникам.
— Хорошо, — сказал я. — Можно сочинять донесения, можно продать на сторону оружие, можно устроить спектакль для репортеров, но существуют карты, справочники, энциклопедии.
— Карты, — он взял со стола газету. — Послушай-ка. «Сенатор Паркинсон, которого прочат в руководители комиссии по иностранным делам верхней палаты, не смог перечислить государства Юго-Восточной Азии, не смог назвать столицу Аргентины, не знал, какие страны граничат с Суданом». И тем не менее сенатор назначен председателем комиссии, Патрик. А помнишь черчиллевское: «Жизнь прожил, и не знал, где эта самая Камбоджа»? Понял? Чем крупнее начальство, тем хуже оно знает географию — для этого у него есть специалисты, то есть мы. Впрочем, если шефу очень уж приспичит, он получит великолепную карту, на которой будет хоть три Гване-ронии. Нам срочно нужна огласка — чем больше будут орать о Гванеронии, тем реальнее она будет выглядеть. Верят же люди в летающие тарелки, неужели же мы с нашими возможностями не сможем заставить их поверить в Гванеронию?