- Не говори глупостей.
Он успокаивал ее как только мог.
- Я этого так сильно желала. Я виновата в этом.
Вдруг она ударилась в слезы. Она перешла к самобичеванию и прерывающимся от всхлипывания голосом призналась:
- Если я плачу, то не от раскаяния. Мне стыдно за себя... Для меня важно только одно - ты свободен, свободен!
- Да, моя любимая. Так распорядилась судьба.
В то же время он в растерянности соображал, что ему нужно сделать в первую очередь. Где он должен справиться: в больнице, в полиции? Может быть лучше поехать домой? Возможно, Люсьен, прислуга уже получила какие-либо известия?
Как только он позвонил ей по телефону, на него обрушилась лавина вздохов, восклицаний и сдержанных всхлипываний.
- Вас ищут повсюду, мсье.
- Кто ищет?
- Полицейский, который пришел и сообщил печальную весть. Я дала ему на всякий случай адрес вашей матери.
Итак, они уже обратились к старой женщине. Высота, с которой двигалось дело была неожиданной, но чем раньше придут к окончательным выводам, тем лучше.
- Я не знала, правильно ли это было, - сказала Люсьена, смущенная молчанием Жака.
- Вы совершенно правильно поступили, спасибо.
Слово "полиция" испугало Жаннину.
- При несчастных случаях, - пояснил Жак, - всегда проводят расследования. Это вполне нормально. Мне придется объяснить, где и как я провел сегодняшнюю ночь. Тебя тоже допросят.
- Что я должна отвечать?
- Правду, просто правду. Не нужно только возращаться к прошлому и говорить о вымогателе. Он поцеловал Жаннину в губы, которые были солоны от слез.
- Сегодня я тебя уже не увижу. Предстоит проделать много формальностей.
- А если я захочу поговорить с тобой?
- Тогда позвони мне куда угодно в любое время. У нас уже нет причин скрываться.
- Они с сожалением расстались, и Жак поехал на Сент-Лаурент. После разговора с мадам Кец, посещение матери было для него вторым испытанием. Впрочем, мадам Меллерей, оказалась еще лучшей собеседницей. Больше того, она сама разыграла трагедию.
- Мой мальчик, мой бедный мальчик... Что ты наделал, что ты наделал?
Ее высоконравственные чувства развод затрагивал гораздо сильнее, чем смерть снохи. Жак быстро оборвал ее жалобы.
- Прошу тебя, мама, теперь не время для упреков.
После этого ему был показан парадный спектакль: большая вечерняя сцена, сыгранная в патриотических тонах. На помощь ей пришла м-ль Матильда, привлеченная любопытством и надеявшаяся на сладости.
- Она публично проявляла свою ярость. Соседка наверху все слышала. И даже нижние жильцы.
Обе женщины чувствовали себя участниками драмы. Жак дал им все рассказать с подробностями и пояснительными комментариями, затем подвел их к сути дела.
- Каким образом это привело к несчастному случаю?
- Она неправильно сделала поворот. Машина упала в пропасть.
- В каком месте?
- По дороге в Лаффе. Сегодня утром водитель грузовика обнаружил это.
- Куда ее отправили?
- Естественно, в морг.
Об Элен теперь говорилось только как о трупе, безжизненном теле, необходимом для проведения важных церемоний.
- Ты должен заказать мессу с музыкой, - ханжески сказала мадам Меллерей. Это уж ты обязательно должен сделать.
Жак решил соблюсти все традиции и, если нужно, провести все в рамках высшего формализма.
- Сначала я должен поехать в морг.
- Не сейчас... Господи, который был здесь...
Мадам Меллерей взяла с серванта конверт, на котором стояли имя и должность посетителя: Офицер полиции Гумбло.
- Он сказал, что ты сначала должен явиться к нему. Будет производиться...
Она прочла слово написанное на конверте.
- ...вскрытие тела.
Эти слова открывали неприятную перспективу, но Жак не очень волновался. Пока что все соответствовало предсказаниям Роджера.
- Несчастный случай со смертельным исходом...
Полиция недоверчива... Никакой опасности: судебный врач не найдет ничего ненормального.
- Ты придешь к обеду? - спросила мадам Меллерей тоном человека, не сомневающегося в ответе.
Он вероятно нашел бы предлог отказаться, если бы не был так озабочен в соблюдении правил приличия. Прежде всего ему нужно купить черный галстук, перед визитом в комиссариат. Он уже так хорошо освоился со своей ролью, что ему не доставило труда придать своему лицу выражение, соответствующее сложившимся обстоятельствам.
Его первое знакомство с Гумбло придало ему чувство уверенности и освободило его наконец от напряжения. Полицейскому офицеру было около сорока лет. Высокий и худощавый, с черной окладистой бородой, он был в очках и его непринужденное дружеское лицо не производило неприятного впечатления.
Кабинет мог служить зеркалом его личности. В нем было чисто, аккуратно, во всем чувствовалась педантичность хозяина. Две занавески украшали окно. На его рабочем столе в дополнении к телефону стоял букетик фиалок в стакане с водой.
- Как это случилось? - был первый вопрос Жака.
Гумбло сделал неопределенный жест.
- За ночь выпал снег и скрыл все следы на дороге. Нам пришлось ограничиться предположениями. Самое вероятное, что машину занесло на обледеневшей дороге.
Взгляд его голубых глаз устремился на посетителя.
- Это тем более вероятно, ибо водительница потеряла самообладание.
- Я знаю, - смущенно проговорил Жак, - мне мать рассказала.
- Вы сказали жене, что намерены у нее переночевать?
- Я сказал жене по телефону, что моя мать больна.
- А она вам не поверила и решила проверить это.
- Если бы я мог это предвидеть.
Они оба закурили сигареты и Жак продолжал:
- Но я думаю, что вы хотите знать, где я был этой ночью?
- Этим вы очень поможете мне в расследовании дела, - вежливо проговорил Гумбло.
- Я был со своей... подругой.
- Замужней?
- Нет.
- Вы можете сообщить ее имя?
- Рано или поздно вы его узнаете. Я не хочу скрывать ни ее, ни всю нашу историю.
Как только полицейский получил нужные сведения, он позвонил по телефону.
- Хелло, Пьер, у меня есть имя и адрес дамы, сопровождавшей мсье Меллерея... Запиши: Жаннина Тусси, Авеню Виктора Гюго, 57-А. Да, в Гренобле.
Он положил трубку, раздавил окурок своей сигареты в пепельнице, которая сверкала чистотой и, желая оправдать бесцеремонность этой полицейской формальности, пояснил:
- Рутинная работа...
- Я понимаю, - сказал Жак. - Я был с мадемуазель Тусси, когда получил известие о несчастном случае.
- Вы у нее провели ночь?
- Нет, мы ужинали в гостинице "Бон Рабле" и вернулись сегодня утром около половины десятого. Мы даже видели полицейских на месте происшествия...
Жак вздохнул.
- В тот момент я не подозревал...
Гумбло навострил уши.
- "Бон Рабле", - повторил он. - Это не та ли гостиница, которая...
Жак предупредил его выводы.
- Не трудитесь вспоминать. Она находится на той дороге, где именно произошел несчастный случай.
- Не хотите ли вы сказать, что мадам Меллерей намеревалась туда приехать?
Жак печально улыбнулся.
- Приехать - это слишком мягко сказано. Судя по сцене, которую она устроила моей матери вчера вечером, ясно, что она хотела сделать мне скандал.
- Благодарю за откровенность, - сказал Гумбло, протирая стекла своих очков. Затем продолжил без перехода:
- Я полагаю, что во время несчастного случая - скажем, между двадцатью и двадцатью двумя часами - вы не покидали ресторан?
Жак ожидал этого вопроса так же, как и других. План, составленный Роджером был строго логичен. Ответ прозвучал убедительно, ибо он соответствовал действительности.
- Я звонил своей жене уже из ресторана. Было почти одиннадцать, когда мы вышли оттуда и пошли спать... Это могут подтвердить свидетели...
Офицер надел очки и заглянул в какую-то бумагу.
- В сущности, драму легко восстановить. Мадам Меллерей ушла от вашей матери в высшей степени взволнованная, "как безумная", сказала позже соседка вашей матери. Другие соседи тоже слышали громкие крики. Она определенно была не в состоянии управлять машиной и ехала с недопустимой скоростью по опасной дороге...
Жак уловил тень упрека в его словах и сказал подавленным голосом:
- Это все моя вина.
- Об этом вам самому судить, мсье Меллерей.
Записывая на чистом листе бумаги Гумбло продолжал:
- Моя задача ограничена составлением объективных выводов. В остальном это дело вашей совести.
Он перестал писать и покачал головой.
- Во всяком случае был кто-то с нечистой совестью - человек, который уведомил мадам Меллерей. Ясно, что ваша жена не сразу была обо всем информирована, иначе она бы сразу поехала в "Бон Рабле".
Впервые Жак почувствовал под ногами твердую почву. Он был осторожен и сдержан.
- Этого я не желал бы знать. Что теперь можно предпринять? Даже если вы выясните личность этого человека, то что вы сможете с ним сделать? Разве это преступление?
- Это могло бы быть преступлением, если бы имелось хоть одно анонимное письмо. Откуда мадам Меллерей могла подозревать...