Снова тряхнуло… и еще раз, на этот раз уже в сопровождении зазвучавшего снаружи рокота. Ручка с переборки скатилась на палубу. Экраны немного затуманились. Теперь недолго…
Продолжаю зондирование околопланетного про — странства. Картина не внушает оптимизма. Вражеский флот, очевидно, либо возник из гиперскорости, либо прятался где-нибудь поблизости — предполагаю, в газовой массе Диса, используя ЛГ-проекторы для компенсации его мощной гравитации. Если бы они появились из гиперскорости, то это произошло бы достаточно далеко от эскадры Конфедерации и можно было бы успеть подготовиться к встрече.
Как бы то ни было, фактор неожиданности сработал, не менее девяти судов Конфедерации уничтожено, судя по входящим в атмосферу Дерна обломкам.
Остальные суда ускоряются прочь от Церна. Пятнадцать единиц флота уже за Дисом и готовятся перейти на гиперсветовую. Остальные рассеяны по ближнему космосу. Победа врага в космосе полная.
Вражеские истребители замедляются, некоторые на расстоянии в несколько сотен километров от поверхности Церна. Два, подальше, маневрируют, намереваясь уничтожить спутник связи Конфедерации. Еще два входят в атмосферу планеты и нацеливаются, насколько можно судить по их траектории, на командную капсулу, достигшую высоты 90 километров надо мной.
Разворачиваю башни главного калибра, первую и вторую, азимут 095, угол 78 градусов. Стреляю, и ведущий истребитель испаряется, как мошка в пламени газовой горелки. То же происходит со вторым истребителем через 0,15 секунды.
Продолжаю следить за снижением командной капсулы, готовый защитить ее от дальнейших атак врага.
К сожалению, этим я мало им. помогу. Они свободно и неуправляемо падают и либо сгорят в плотных слоях атмосферы, либо расшибутся о поверхность. Уже очень скоро.
И тут навалилась гравитация, как бы мстя за свое долгое отсутствие. Судно трясла вибрация, на Страйкера — и на всех остальных — обрушился внезапный и очень значительный вес. Они замедлялись… как? О воздух, несколько «же»?
Откуда-то как будто рухнули три-четыре человека, и к ним прибавлялись сверху все новые. Филби подвывал, Волл материлась, а на Страйкера снизошел почти полный внутренний покой. Он не хотел умирать, еще не хотел… но его мучили призраки с Аристотеля, и он был рад, что больше никогда их не встретит.
Сейчас навалившаяся на него тяжесть не позволяла даже пошевелиться. Он мог лишь глазеть в потолок. Поле зрения сужалось из-за нарушения кровообращения. Стало значительно теплее, дымка снаружи сгустилась до оранжево-розового занавеса, лишь изредка открывавшего обзор. Вращение прекратилось, капсула падала вертикально.
Странно. Он не ожидал, что замедляющие силы окажутся такими внезапными и сильными…
— Народ! — раздался по сети внутреннего оповещения искаженный, но узнаваемый голос Карлы Рамирес. — У нас есть немножко силы для маневра, чтобы выкарабкаться, пожалуй, справимся. Держитесь и — если кто знает хорошие молитвы — молитесь!
Молитвы… Эвдемонисты мало думают о божествах, хотя некоторые из них признают какого-то общекосмического бога богатства, благословения, удачи. Именно в этом народ на мостике сейчас нуждался. В везении, в удаче, и побольше.
Старая военная пословица гласит, что в окопе под обстрелом атеистов не бывает.
Тяжесть начала спадать. Они замедлялись, и яркий занавес нисколько не померк. Жара удушала, но рост температуры прекратился. Одежда была — хоть выкручивай, но не снимать же ее было сейчас, когда они все еще замедлялись на нескольких «же». После напряжения прошедших нескольких мгновений даже сесть и выпрямиться было бы не по силам.
Дымка пропала. Они летели в темно-синем небе. Светила на этой высоте еще виднелись за сияющим серпом Диса.