Сказал, что за два дня должна быть написана полоса.
— Поэтому полоса и получилась сырая, — доверительно объяснял Денис Джону и Ване. — Времени не было. Там многое не прописано…
Однако художественные достоинства статей волновали Джона и Ваню в последнюю очередь. Их волновали материалы, полученные Денисом от полковника Пушкаря.
— А беседа с наркологом Ивановым? — спросил Джон. — Ты его видел?
— Нет. Беседа была сделана пресс-центром силовиков… Я её только отредактировал, оживил….
— А ты знаешь, что нарколог Иванов врёт? — спросил Иван.
— Что значит врёт? — растерялся Денис.
— Насчёт слабого привыкания к Акварели. Акварель — очень сильный наркотик. Очень опасный.
— Но зачем же Силовому Министерству подсовывать читателю такую дезинформацию? — удивился Денис.
— А ты уверен, что он был из Силового Министерства?
— Но я видел его документы…
Джон и Иван улыбнулись.
— Но я… но меня редактор с ним познакомил… Я же его не на улице встретил.
— Редактор тоже мог обмануться, — деликатно заметил Иван.
Огарёв озадаченно почесал за ухом.
— Слушай, друг, — решительно сказал чёрный Ваня, — давай ты не будешь совсем идиотом. Ты когда-нибудь ширялся? Что ты вообще знаешь о героине?
Огарёв неопределённо пожал плечами.
— Только полный мудак скажет, что препарат на героиновой основе может быть без опасным, — с нажимом сказал Ваня. — Ты хоть это-то понимаешь?
Огарёв пожал плечами ещё неопределённее. Настроение у него резко испортилось. Джон и Иван уверяли, что какие-то страшные люди, желающие завалить страну новым опасным наркотиком, решили использовать его, Огарёва, журналистские таланты и авторитет «Комсомольской газеты». И тур в Лондон — никакая не премия за помощь государству, а обыкновенный пряник от бандитов, которые потом этот пряник ещё раз пять заставят отработать.
Кроме того, Дениса не оставляло ощущение, что где-то когда-то он уже видел полковника Пушкаря. Очень давно. Но вот манера теребить при разговоре оттопыренное ухо… Эта кривая улыбка…
— Ты, орёл, живёшь в пятизвёздочном отеле, — Джон назидательно водил перед носом Огарёва коротким пальцем. — Ты хоть представляешь, сколько это стоит? У силовиков нет денег на бензин для мотоциклеток. Неужели ты думаешь, что они могут так развлекать помогающих им журналистов?
— А вдруг вы меня обманываете? — неожиданно спросил Огарёв. — Вдруг вы не эфэсбэшники?
— Это как раз не проблема, — утешил его Иван. — В Москве узнаешь, обманываем мы или нет. Увидишь изнутри здание Лубянки, о котором так много слышал…
— Я должен уезжать в Москву? — с ужасом спросил Огарёв. Волшебные виды вечереющего Лондона сразу показались ему глупым сном, ободранными театральными декорациями.
— Гуляй пока, — утешил Иван. — Думай. Вот тебе телефончики — здешний и московский. Что интересное вспомнишь, звони. Кстати, этот твой полковник Пушкарь оставил тебе координаты? Должен был оставить. А?
— Нет, — покачал Денис головой, — не оставил. Сказал, что объявится сам, когда я буду нужен.
Денис врал. Телефон для связи Пушкарь ему дал.
Чёрно-жёлтый, словно пчела, хвостатый дротик ужалил центр мишени. Снова 100.
Растрёпанная голова Дениса Огарёва ладно лежала в перекрестии оптического прицела.
Хорошо бы получить приказ уничтожить объекта сейчас, пока он играет в дартс. Дротик жалит центр мишени, а одновременно с этим пуля раскалывает на части очкастую тыкву шебутного объекта. Весь день носись за ним по Лондону. Ни минуты покоя.
Человек с ружьём на секунду отвлёкся и снова прильнул к прицелу. Объект был уже не один. Чокался пивом с двумя какими-то мудилами. Один из мудил был чёрным.
«Внимание», — сухо прозвучал голос в наушниках. Человек с ружьём сосредоточился.