— И он к вашим услугам, — добавил Валентин, указывая рукою на съестное, разложенное на траве.
— Принимаю! — добродушно сказал индеец.
— Браво! — вскричал Валентин, бросая на землю свою винтовку и усаживаясь. — Итак, за дело!
— Ладно, — заметил предводитель, — но с условием: я принесу свою часть.
— Это дело, — заметил Валентин, — тем более что мы небогаты насчет съестного и отнюдь не пир предлагаем вам.
— Хлеб друга всегда хорош, — сказал наставительно предводитель и, обернувшись, сказал несколько словпо-молухски своим спутникам.
Каждый из тех порылся в своем альфорхасе и вынултортила4из маиса, мясо и несколько мехов схиха, напитком, приготовляемым из яблок и кукурузы. Все это было расставлено на траве перед обоими французами, которые немало подивились такому богатству, последовавшему неожиданно за их скудостью. Индейцы спешились и уселись в кружок подле наших путешественников. Предводитель обратился к своим сотрапезникам и с добродушной улыбкой сказал:
— Мои братья могут есть.
Молодые люди не заставили повторять этого дружелюбного приглашения и храбро набросились на припасы, столь гостеприимно им предложенные. Индейцы почитают законы гостеприимства; у них в этом отношении удивительный такт: они с первого взгляда необыкновенно верно решают, какие вопросы можно предложить гостям и где именно остановиться, чтоб не показаться нескромными. Оба француза, которые теперь, в первый раз со времени своего пребывания в Америке, вошли в сношения с арауканцами, не могли надивиться общительности и благородному, открытому обращению этих людей, которых они, как почти все европейцы, привыкли считать грубыми дикарями, неразумными и неспособными к вежливости.
— Мои братья не испанцы? — спросил предводитель.
— Да, правда, — отвечал Луи, — но как вы это узнали?
— О, — отвечал он с улыбкой презрения, — мы хорошо знаем этиххиаплосов5. Мы с ними старые враги, чтоб не узнать друг друга с первого взгляда. С какого острова мои братья?
— Наша земля не остров, — заметил Валентин.
— Мой брат ошибается, — сказал наставительно предводитель, — только одна земля не остров, это великая земля аукасов — свободных мужей.
Оба француза опустили головы. Перед таким решительным мнением оставалось только преклониться.
— Мы французы, — отвечал Луи.
— Французы добрый народ, храбрый. У нас было много французов, во время великой войны. Седобородых воинов, грудь которых покрывали почетные рубцы, полученные на их острове, когда они дрались под начальством своего великого предводителяПалеона.
— Наполеона! — с удивлением воскликнул Валентин.
— Да, кажется, именно так называли его бледнолицые. Мой брат знал его? — спросил индеец с живым любопытством.
— Нет, — отвечал молодой человек, — хотя я и родился в его царствование, но никогда не видал его, а теперь он умер.
— Мой брат ошибается, — сказал предводитель с некоторой торжественностью, — такие воины, как он, не умирают. Исполнив свое дело на земле, они уходят вэскеинане6 , охотиться с Пиллианом, творцом вселенной.
— Любопытно, — сказал Луи своему другу, — что слава этого могучего человека распространилась до самых отдаленных и малоизвестных стран и сохранилась во всей своей чистоте среди этих грубых племен. Между тем как во Франции, для которой он трудился, стараются умалить его и набросить тень на его дела.
— Подобно своим соотечественникам, которые путешествуют по нашим охотничьим землям, наши братья также, вероятно, хотят торговать с нами. Где их товары? — спросил предводитель пуэльхов.
— Мы не купцы, — отвечал Валентин. — Мы просто хотим посетить наших братьев арауканцев: нам так хвалили их мудрость и гостеприимство.