Неожиданно далеко впереди блеснуло море, и остановившийся стратиг широко перекрестился.
— Слава Богу, болгарин не обманул нас. — Он внимательно осмотрелся по сторонам, ткнул пальцем влево от тропы. — В том ущелье сделаем привал. Вода и тень спасут нас от жары, кусты и деревья рассеют дым от костров. Сейчас, на подходе к морю, можно встретить поджидающих нас славян, поэтому легионерам необходимо хорошо отдохнуть и подготовиться к возможному бою.
Иоанн первым спустился с тропы в ущелье. Жадно напился воды из ручья, с наслаждением вытянулся в тени на густой, мягкой траве. Блаженно прикрыл глаза, стал наблюдать, как в ущелье втягивались группами и в одиночку его усталые солдаты. Как они разбредались по склонам и, подыскав подходящее место, разжигали костры, рассаживались вокруг них. Некоторые, сбросив доспехи и одежду, прежде чем заняться приготовлением горячей пищи, бросались вначале мыться к ручью.
Стратиг уже начал погружаться в сон, как вдруг страшный грохот заставил его вскочить на ноги. По склонам ущелья, ломая деревья и сметая с пути кустарник, на византийский лагерь неслись каменные лавины. Когда объятые ужасом легионеры в поисках спасения бросились к выходам из ущелья, там, преграждая им дорогу, начали падать вековые деревья, за образовавшимися древесными завалами тотчас стали появляться один за другим ряды готовых к бою славянских лучников. Навстречу византийцам засвистели первые стрелы…
Спафарий правильно рассчитал время возможного подхода отряда стратига к своему лагерю. На следующий день к вечеру в направлении, откуда Василий поджидал Иоанна, заклубилась на дороге пыль. В лучах заходившего солнца засверкало оружие и доспехи всадников, лавиной мчавшихся сзади на один из славянских завалов. Василий покосился на свои находившиеся в боевой готовности когорты: не пора ли давать им сигнал для выступления на помощь стратигу?
Но что это? Вместо того чтобы готовиться к бою либо отступать в горы, вражеские воины бросились всадникам навстречу, обступили передних. До слуха Василия донеслись громкие, радостные крики смешавшихся в одну толпу прибывших конников и стерегущих византийский лагерь врагов. Внимательно присмотревшись, спафарий различил на всадниках славянские шлемы и доспехи, увидел на их плечах длинные, столь характерные русские щиты. Его наметанный глаз задержался на широких варяжских секирах, прикрепленных к седлам некоторых всадников.
Увиденное не требовало лишних объяснений, и Василий скрылся в шатре. Его обнадеживала мысль, что отряд стратига погиб не целиком, что какой-то его спасшейся части позже удастся соединиться с основным византийским войском.
Действительно, перед рассветом в лагерь пробрался с акритами и болгарином-проводником варяг Фулнер, которого дежурный центурион немедленно доставил к Василию. От него спафарий услышал о всех злоключениях отряда стратига, о его бесславной гибели в устроенной славянами в одном из ущелий засаде, свидетелем чего викинг стал, находясь на вершине соседней с местом засады горы. Собственное спасение Фулнер объяснил тем, что раньше, чем на отряд напали славяне, он с проводником и акритами был направлен стратегом на разведку предстоявшего после привала пути.
Отпустив викинга, Василий долго сидел, сжав голову руками. Вызвав затем дежурного центуриона, он распорядился доставить в шатер капитанов хеландий, успевших снова вернуться к нему.
— Останься и ты, — приказал он центуриону, когда тот, приведя моряков, собрался покинуть шатер.