Посчитали команы свои потери за все время похода, начиная от весны, и сказали друг другу, что недостойно мужам возвращаться к родным кочевьям со столь скудной добычей. Встретить-то их встретят жены с радостью, да, приняв подарки, накормят с обидой и часто будут спрашивать, почему же не вернулись остальные пастухи, за что же они сложили головы. Так поговорив, половцы на некоторое время притихли. И всё косились они на дремавшего в сторонке Окота – слышал ли хан их слова, принял ли к сердцу их сомнения, подскажет ли, многоопытный, путь к новой наживе?
Но хан лежал не шевелясь, и смуглое лицо его было спокойно, как будто не слышал Окот взволнованного разговора.
Тогда переглянулись половцы и позвали хана к костру. Один из них сказал:
– Придем на кочевья, хан, и разведем пустыми руками.
Другой с блеском в глазах поддержал:
– Мы однажды забросили сети, а когда достали их, там были только раки. Мы выбрали раков и забросили сети снова…
И еще сказали команы:
– Под Любечем могли пограбить или под Черниговом какое сельцо!
– Табунок лошадей привести бы!..
Окот ничего не сказал.
Не унимались половцы:
– Сумы тощи, не бренчит в сумах.
– Еще девок белотелых хотим.
– Что старикам скажем?.. Вспомни, хан, как приходили из похода наши отцы. Добра везли столько, что подкашивались ноги у их коней. Рабов вели – не хватало веревок. Вспомни, было мало степей для команских отар! А мы?..
Здесь засмеялся Окот:
– Что я слышу! Моя орда взроптала. Отцов вспомнили!.. Вы вспомните вперед, как трепетали перед Ярусабом, как кричали громче всех: «Катил! Катил!» Вы ему трусливо показали спины, а мне сейчас кажете жадные лица. Богатство идет к тому, кто ищет его сильными руками. Но никогда богатство не достанется тому, кто, жертвуя честью, заботится лишь о своей жирной заднице! Вы упустили караван. О чем же сейчас речь?
Обиделись половцы, не считая себя такими, какими их сейчас представил хан.
А Окот продолжал насмехаться:
– С отцами себя не равняйте! Отцы были воины, а вы – пастухи! Вы подросли заметно, вы надели на себя отцовы одежды, вы сожрали отцовых овец, но, клянусь головой, среди вас не найдется смельчака, способного постучаться в Золотые ворота… Русских девок хотите? Возьмите же их, храбрые герои, забросьте свои сети! И обладайте… А по мне так нет девок лучше наших – черноглазых, страстных, ярких, как медный кубок, быстрых, как огонь. Посмотришь на такую, и кровь вскипает в жилах, и забирает дыхание, будто падаешь в бездну. Возле таких девок, как наши, и мертвец почувствует себя живым и поднимется, полный желаний!
Так, слушая хана, команы вспомнили о своих женщинах, что ждали их на летовьях, и вспомнили детей, и этим воспоминанием отогрелись. И не обижались больше на насмешливые ханские слова.
А игрец слышал, как двое перешептывались возле него:
– Ждала бы меня такая Яська, какая Окота ждет…
– Ала-ала! [20] Голову снимет хан…
– Она – как гроздь рябины, сладка и горька одновременно. Она нежна, как мяско неродившегося ягненка. Ах, ханская, недоступна! У меня дыра получается в груди, когда вижу ее…
Окот сказал:
– Богатств захотели? Подождите, будут вам и богатства!.. А то, что погуляли славно, да над другими побыли господами, да поели-попили безбедно – этого вам мало?
Тихо уже жаловались половцы:
– Серебра бы еще в сумы… Лошадей бы табунок…
Перестал насмехаться Окот, но и не обещал многого:
– Искать себе добычу не будем. Если попадется что-нибудь по пути, возьмем, не задержимся.
И приказал хан Окот своим людям спрятать богатства их обратно в сумы. И еще приказал вырезать для рук невольников деревянные колодки – этим он думал занять свою малую орду. И напомнил половцам старую мудрость:
– Хозяин хорош головой, раб – руками.