- Андре! Ну почему тыиногда такой глупый? Неужели ты ревнуешь меняк
монсеньору? Это же нелепо!
Андре-Луисмягчился.Помолвкабылавсегонеделюназад,икаждое
прикосновениеказалосьемуупоительным;новизнаиостротаощущений
перевешивали упрямство и раздражение.
- Моя дорогая,ты так многодля меня значишь, что я постоянно за тебя
боюсь. Меня пугаетэтотдвор, гдеиспорченность возведенаедвали нев
предмет гордости, и то, какое влияние он может оказать на твою жизнь.
-Ноя и раньше жила при дворе,и ничегострашного не случилось,-
напомнила Алина.
-То было вВерсале,а тут не Версаль. Как бы здесь ни притворялись,
будто это все равно.
- А мне ты веришь недостаточно?
- О, как ты можешь сомневаться? Конечно, я тебе верю!
- Тогда в чем же дело?
Андре-Луи, хмурясь, пытался найти довод, но не так и не смог.
-Незнаю,- признался он.-Наверное,любовьпревратила меняв
пугливого глупца.
-Втакомслучае оставайся им подольше, - со смехом сказалаАлина и
поцелуем в щеку положила конец дискуссии.
Втот же деньмадмуазельдеКеркадьюприступилаксвоим почетным
обязанностям,и,когдагосподиндеКеркадьюскрестником,прибывв
Шенборнлуст, смешалисьстолпой придворных втомже бело-золотом салоне,
Алина,очаровательное видение вкоралловойтафтессеребрянойтесьмой,
рассказала им о любезном приеме,оказанном ей Мадам,и о снисходительности
монсеньора.
- Между прочим, Андре, он подробно рассправшивал о тебе.
- Обо мне? - насторожился Андре-Луи.
- Тывчера возбудил его любопытство. Онспросил,какие нас связывают
отношения.Яупомянула о нашей помолвке.Он, кажется, удивился, и тогда я
рассказалатвою историю, как тыкогда-топредставлялсвоего крестногов
ГенеральныхштатахБретаниивыступил там,каксамый блестящий адвокат
дворянства; как убийство твоего друга, ФилиппадеВильморена склонило тебя
насторонуреволюционеров;каквконцеконцовтыпожертвовалсвоим
положением ради нашегоспасения и вывез нас из Франции. Он выслушал все это
с большой благосклонностью, Андре, и относится с уважением.
- Это он так сказал?
Алина кивнула.
- Он сказал,что ты ведешь себя независимои он считает тебя смелым и
решительным.
- Он хотел сказать, что я дерзок и не знаю своего места.
- Андре! - с упреком произнесла Алина.
- И он прав.Я действительно его не знаю ине хочу знать, пока оно не
стоит того, чтобы им гордиться.
К собеседникам спокойной, уверенной походкойподошел высокий худощавый
господин в черном, лет сорока навид.