В то время, как французы вошли в дом за управляющим, дон Тадео вышел оттуда в другую дверь.
– Ну? – спросил дон Грегорио.
– Она отдыхает, – отвечал дон Тадео. – Страх прошел; радость, которую она почувствовала, узнав меня – ведь она считала меня мертвым – была для нее спасительна.
– Тем лучше! Стало быть, с этой стороны мы можем быть спокойны.
– Совершенно.
– Чувствуете ли вы в себе довольно силы присутствовать при важной встрече?
– Разве это необходимо?
– Мне хотелось бы, чтобы вы узнали, какие известия принесет мне один из наших лазутчиков.
– Вы поступаете неосторожно, – заметил дон Тадео, – принимая такого человека в своем доме!
– О! Не бойтесь ничего! Он давно мне известен. Притом, бедняга не знает, у кого он; его привели сюда с завязанными глазами двое из наших братьев. Впрочем, мы будем в масках.
– Ну! Если вы желаете, я буду с вами.
Друзья, закрыв лица черными бархатными масками, вошли в комнату, где находились ожидавшие их. Эта комната служила столовой и была довольно большая; в ней находился грубо сколоченный стол, на нем стояли два подсвечника, в которых горели сальные свечи, проливавшие тусклый свет, не позволявший различать предметы в полумраке.
Трое человек, в пестрых плащах и в шляпах с широкими полями, надвинутых на глаза, курили, греясь вокруг медной жаровни. При входе вождей Мрачных Сердец, люди эти встали.
– Зачем не подождали вы, дон Педро, – спросил дон Тадео, тотчас узнавший лазутчика, – завтрашнего собрания в Куинта-Верде? Вы там могли бы сообщить совету собранные вами сведения.
Человек, которого называли дон Педро, почтительно поклонился. Это был мужчина лет тридцати пяти, высокого роста. Лицо его, узкое и длинное выражало хитрость и лукавство.
– То, что я имею сказать, не касается непосредственно Мрачных Сердец, – сказал он.
– Так какое же нам дело до этого? – перебил дон Грегорио.
– Но это очень интересно для вождей и особенно для Короля Мрака.
– Объяснитесь, – сказал дон Тадео, делая шаг вперед.
Дон Педро украдкой бросил на него внимательный взгляд, как будто надеясь сквозь маску рассмотреть его черты.
– То, что я вам скажу, должно интересовать вас, – отвечал он, – но предоставляю вам самим судить, важно ли мое известие. Генерал дон Панчо Бустаменте будет завтра присутствовать на вашем собрании.
– Вы знаете это наверно? – воскликнули оба вождя с удивлением, очень похожим на недоверие.
– Я сам его уговорил.
– Вы?
– Я!
– Разве вы не знаете, – с горячностью вскричал дон Тадео, – каким образом наказываем мы изменников?
– Я не изменник, потому что, напротив, предаю в ваши руки самого неумолимого вашего врага.
Дон Тадео бросил на шпиона подозрительный взгляд.
– Итак, Бустаменте не знает?..
– Ничего.
– С какою же целью хочет он попасть к нам?
– Неужели вы не угадываете? С целью узнать ваши тайны.
– Но он рискует своей головой.
– Почему? Всякий адепт должен быть представлен тем человеком, который его знает. Никто не должен видеть его лица. Вот я и представлю его, – прибавил он с улыбкой, имевшей странное выражение.
– Справедливо. Но если он разоблачит вашу измену?
– У меня будут большие неприятности; но, я уверен, он не будет подозревать.
– Почему же? – спросил дон Грегорио.
– Потому, – отвечал шпион, – что я уже десять лет служу генералу.
Наступило молчание.
– На этот раз вы получите не десять, а двадцать унций, – сказал дон Грегорио после довольно продолжительного молчания. – Продолжайте оставаться нам верным.
И он подал шпиону тяжелый кошелек. Тот схватил его и проворно спрятал в карман.
– Вам не в чем будет упрекнуть меня, – отвечал он, кланяясь.
– Ну что ж! – отвечал дон Тадео, с трудом удержавшись от жеста отвращения.