— Приняли особые меры предосторожности, — прошептал Джон. — Внутренние двери здесь из толстой стали и закрываются они как дверца в мышеловке.
Мои глаза уже немного привыкли к темноте, и я увидел, что мы находимся в маленькой прихожей. Небольшая лестница вела вверх и упиралась в запертую дверь. Я поднялся по ступеням и тихонько постучал костяшками пальцев. Эта дверь также была металлической. Справа открылось раздвижное оконце, стало светлее. Чья-то рука просунула через оконце фонарь и повесила его на крюк. Потом рука исчезла, смотровое оконце затворилось. Почти тотчас же раздался металлический щелчок, и дверь немного приотворилась. Стало еще светлей.
— Осторожные, собаки, — прошептал Джон мне на ухо, — Осматривают нас. Легче увидеть короля Иакова, чем их поганого предводителя.
Наконец внутренняя дверь с металлическим скрежетом отворилась, и знакомый голос произнес.
— Накажи меня Господь, если это не Джон и Роджер, — и высокий молодой человек с худыми икрами отвесил нам изысканный поклон. Из комнаты на него падал яркий свет, и я сразу же узнал моего бывшего товарища по играм Ника Била.
Однако это был совсем не тот Ник Бил, к непрезентабельному виду которого я привык в нашем городе. На нем были белые брыжи и бархатные штаны, сшитые по последней моде. К поясу была пристегнута шпага. Он явно привык к вниманию и теперь его водянистые голубые глаза, тускло блестевшие на желтоватом веснушчатом лице с любопытством глядели на нас, будто спрашивая: «Ну, как вам все это великолепие?»
— Никаких имен, — Ник, — сказал Джон. — Думаю, тебе известно, по какому делу мы явились.
— Мне известно, по какому делу вы явились, — важно повторил Ник, — но я не ожидал Роджера. Что здесь делает наш красавчик?
— Я ухожу в море с Джоном, — гордо ответил я.
— Ты уходишь в море с Джоном! — А что думают по этому поводу гордая госпожа Близ и славная тетушка Гадилда?
— Что они думают, тебя не касается, Ник, — нетерпеливо заявил Джон. — Коль скоро тебе известно какое дело привело нас сюда, постарайся, чтобы Робин Хамфри принял нас тотчас же. У нас нет времени заниматься досужими разговорами.
— Теперь уж я попросил бы вас не упоминать никаких имен, — заявил Ник. — Мы тоже не желаем, чтобы чужие уши слышали то, что им слышать не надлежит.
Мы стояли в коридоре у открытой двери, ведущей в большую комнату, полную мужчин и женщин. Правда, все они были чересчур увлечены игрой в карты и кости и не обращали на нас никакого внимания.
Царило всеобщее возбуждение, слышались азартные выкрики, звенели деньги. Мужчины были самой отталкивающей наружности, почти все со следами оспы на лицах, женщины — сплошь проститутки из лондонских притонов. Лишь одного человека заинтересовало наше появление. Это был худощавый мужчина с длинным, красным в прожилках носом и испуганным взглядом. Он мерил помещение торопливыми шагами. Голову он склонил набок, будто и здесь ему надо было следить за кем-то через плечо. Видно было, что страх буквально снедает его.
Этот несчастный подошел к Нику, тронул его за плечо и задыхаясь от волнения прошептал.
— Я смогу с ним поговорить сейчас? Боже правый, ведь у меня совсем не осталось времени! Речь идет о моей жизни!
Ник нетерпеливо оттолкнул его. В жесте его угадывалась брезгливость и вместе с тем страх.
— Обожди, Калтон. Он скоро примет тебя, не беспокойся. И не трогай меня своими руками. Они у тебя в крови!
Шаркая ногами, человек по имени Калтон отошел в сторону. Губы Ника недовольно скривились.
— Этот парень зарезал девчонку в Саутварке и теперь хочет, чтобы мы ему помогли. Мы, конечно, можем это устроить, но он должен будет раскошелиться! — Ник подмигнул Джону.