— Здравствуйте, мистер Хардиндж! — Я холодно ответил на его приветствие, а затем мне пришлось говорить с майором и его дочерью. Однако Наб стоял у руля, и я подал ему знак отворачивать подальше в сторону от нашего попутчика. Благодаря этому обстоятельству наше общение вскоре свелось к нескольким взмахам платочков и воздушным поцелуям; все Дрюитты приняли участие в прощальной церемонии. Люси же отошла в сторону, и я воспользовался случаем поговорить с ней наедине.
— Что мне делать с судном? Вскоре я должен буду принять решение.
— Только не причаливай, прошу тебя. Ох! Какая это была пытка. Окна каюты открыты, и Грейс наверняка слышала все. Ведь он даже словом не обмолвился о ее здоровье! Я страшусь спуститься и увидеть, что сталось с Грейс.
Я не желал говорить о Руперте с его сестрой и не стал поддерживать этот разговор. Я просто повторил свой вопрос. Тогда Люси осведомилась, возможно ли высадить наших пассажиров, не причаливая, и, выслушав мой ответ, снова стала горячо просить меня не приставать к берегу. Я выполнил ее просьбу: шлюп прошел немного выше по течению, затем был приведен к ветру, на воду спустили шлюпку. Туда был положен чемодан Поста, и Дрюиттам сообщили, что все готово к тому, чтобы высадить их на берег.
— Неужели же мы расстанемся так внезапно? — воскликнула пожилая дама. — Люси, вы ведь тоже намеревались сойти на берег, не правда ли? И может быть, даже сопровождать нас до Болстона? Воды могут пойти на пользу мисс Уоллингфорд.
— Доктор Пост придерживается другого мнения. Он, напротив, советует нам спокойно возвращаться обратно вниз по реке.
Мы, может быть, даже дойдем до Сэнди-Хук или до Пролива. Это зависит от самочувствия и настроения дорогой Грейс.
Последовали выражения сожаления и недовольства, ибо все, казалось, были благорасположены к Люси и весьма равнодушны к моей бедной сестре. Были даже попытки убедить Люси изменить ее намерения, но, видя спокойную решимость девушки, ее друзья вскоре уверились в том, что им не отговорить ее. Мистер Хардиндж выразил свое согласие с намерением дочери, и путешественники стали нехотя готовиться к отплытию. Эндрю Дрюитт помог своей матери забраться в шлюпку, затем повернулся ко мне и изъявил благодарность за ту услугу, которую я оказал ему, слогом кратким, ясным и приличествующим джентльмену. После этих слов признательности, впервые произнесенных им, мне оставалось только пожать ему руку, и мы расстались, как подобает людям, один из которых оказал благодеяние, а другой принял его.
Я заметил, что Люси слегка покраснела во время этой короткой сцены и что ей доставляет большое удовольствие наблюдать за нами, хотя я не мог постигнуть, какое именно чувство преобладало в ее чистом благородном сердце. Может быть, она покраснела оттого, что ей пришлось по душе то благородство, с которым Дрюитт выполнил свой долг — самый обременительный из всех наших долгов — необходимость благодарить за оказанную услугу, или это было каким-либо образом связано с ее интересом ко мне? Я не смел спросить и, разумеется, так и не узнал причины. Шлюпка тотчас же отчалила, и на этом наши сношения с Дрюиттами временно прекратились.
ГЛАВА II
Нет места мне на троне, нет и в жизни.
Не знаю, чем бы мог я стать, но ясно,
Что я совсем не то, чемдолжен быть.
Дж. Байрон. Сарданапал note 8
Я был несказанно рад тому, что на судне моем стало по-прежнему покойно и уютно. Как только позволили приличия, Люси покинула палубу, однако я, согласно ее просьбе, распорядился развернуть судно, и мы пустились в обратный путь вниз по течению, даже не ступив на тогда еще неизведанную землю Олбэни.