— Вы человек дельный, — проговорил Мармузэ, выступая вперед, — и потому вы, вероятно, догадываетесь, что вы в наших руках.
Ни один мускул не дрогнул на лице Джеймса.
— И потому откройте нам лучше все, — прибавил Мармузэ.
— Я вам ничего не скажу.
—Что мисс Элен теперь в Сен-Лазаре, это мы знаем, и через некоторое время она будет свободна. Что ребенок у угольщика, это мы тоже знаем, но не знаем подробностей, а потому я хочу от вас их узнать.
Сэр Джеймс во время рассказа то краснел, то бледнел.
— Вы от меня ничего не узнаете, — проговорил он.
— Сэр Джеймс! Мы знаем, что вы изменили Ирландии и что если мы вас отдадим в руки правосудия, то по закону вам отрежут язык, нос, уши, руки и ноги и под конец вы умрете голодной смертью.
— Я вам повторяю, что вы от меня ничего не узнаете.
— Хорошо, — проговорил хладнокровно Мармузэ, — с этих пор вы будете нашим пленником.
И все они вышли из комнаты. Сэр Джеймс и Смит остались стоять как вкопанные.
Но через несколько минут, лишь только они начали придумывать план бегства, доски под ними начали мало-помалу опускаться, и они очутились в подземелье.
Сэр Джеймс и угольщик, бросив Дженни в колодец, думали, что она утонула, но она умела хорошо плавать и держалась на воде, затем, ухватившись за доску, отдохнула на ней и начала осматриваться кругом. Вдруг она увидела свет. «Неужели опять угольщик идет?» — подумала она. Несмотря на всю боязнь встретиться опять с угольщиком или с англичанином, она приняла свет этот за спасительный сигнал и поплыла к нему. Она начала звать на помощь.
Вдруг доски раздвинулись, и она увидела человека, наклонившегося над колодцем.
Она была спасена.
Но прежде чем сказать, какими судьбами она была спасена, надо описать человека, который спас ее.
Это молодой человек по имени Полит.
Восьми лет он поступил в типографию учеником; двенадцати — к столяру; пятнадцати он был машинистом при театре; шестнадцати он был певцом в ресторанах, затем актером и наконец секретарем полицейского комиссара.
Но ни одно из всех вышеозначенных ремесел ему не удалось, и в настоящее время он жил у своей матери, без места.
Он, слышав рассказы о темной жизни угольщика, подумал себе:
— Стану я следить за ним, может быть, он даст мне случай добыть денег от полиции.
Когда он увидал угольщика с сэром Джеймсом, он усилил свой присмотр, не спал по ночам и все время следил — и вот таким образом ему удалось спасти Дженни.
Но силы ее оставили, и она не могла подать даже руки своему спасителю, чтобы он вытащил ее из цистерны.
— Подержитесь еще одну секунду на воде, я сейчас принесу лестницу.
Действительно, спустя две секунды лестница была уже опущена в цистерну.
Полит, спустившись по ней, взял на руки измученную Дженни и перенес ее к матери.
Мать его — настоящий тип старых баб, вероятно, болтала где-нибудь с соседками и вовсе не торопилась домой.
Полит принес ношу в комнату к матери, моментально снял с нее мокрое платье и закутал в одеяло.
Бедная женщина дрожала от холода. Уста ее шептали имя сына.
— Не бойтесь, — проговорил Полит, чтобы успокоить мать, — сын ваш в безопасности. Я его спасу.
В сущности, он не знал ничего про ее сына, но слова его, сказанные наобум, успокоили мать. Полит подумал так:
— Если мать моя вернется и застанет здесь эту женщину, то разным «ахам» и «охам» не будет конца, и через час весь квартал будет уже знать о случившемся.
И потому он сказал Дженни:
— Если вы хотите спасти вашего сына, то нам нужно уйти отсюда.
Дженни повиновалась.
Он повел ее на чердак, устроил ей там нечто вроде нар, а сам вышел.