Но анализ следов, оставленных кораблем, сразу показал, что топливо халукское, хотя сам звездолет крайне необычен, никогда не видел у халуков таких больших и сложно устроенных судов. Я не стал раздумывать и одним махом сиганул за тобой. (Прости мою нескромность, но я действительно набил на этом руку, так что вычисления не заняли много времени.) Я вынырнул, как и ты, позади кометы на одной линии с солнцем, надеясь, что халуки слишком заняты и не заметят меня. Потом перекрыл всю энергию, оставив лишь сенсоры и систему жизнеобеспечения, окружил себя маскировочным полем — его совсем недавно придумали — и, превратившись таким образом в виртуальный обломок Z1, увидел, как тебя зашвырнули за комету. Я видел также, как взорвали бедняжку «Числу». Мне пришлось подождать, пока халукский корабль уйдет в гиперпространство, а тендер удалится за пределы действия сенсоров. Потом я спас тебя и привез домой. Ты пострадал не слишком сильно, поскольку сопло кометы еще не начало извергать всякую дрянь. Но еще полчаса, и… — Он пожал плечами.
— Спасибо, Мимо.
— Рог nada,[7] — откликнулся он.
Тут в палату ворвалась вся кодла, и начался веселый бедлам. Кофи с Ореном, Сэл Фаустино, Яго Макскряга, Глаша Романова, Билли Мулголланд, Гумерсиндо Гекльбери, Джин и Персик Мустанги — все были здесь. Как выяснилось, пока меня вымачивали в растворе, пытаясь привести в порядок поврежденные радиацией ДНК, друзья не сидели сложа руки. Яго, Гум и Кофи сооружали мне новую хибару — чуть меньше старой, но ее можно было достроить. Они показали мне голограмму процесса работы. Сэл и Билли вытрясли из обитателей Бровки всю мебель и домашнюю утварь, какую смогли. Глаша с близняшками пустили по кругу шапку и собрали денег мне на одежду и на еду. А Орен умудрился даже починить заглохший генератор магнитного поля «Отверженной».
— Через пару недель будешь новенький, как огурчик, дорогой, — заявила Сэл Фаустино, наградив меня смачным поцелуем. Три остальные женщины уже успели меня облобызать. — Врачи говорят, что завтра выпишут. Теперь тебе надо только есть, спать и постараться немножко загореть, а то кожа у тебя похожа на рыбье брюхо!
— А мне кажется, ему идет, — сказала тактичная Глаша.
— Родные вы мои! — пробормотал я, глядя на них затуманенными от слез глазами.
— Мы, пожалуй, пойдем, — сказал Мимо. — Отдыхай!
Он погнал всех к двери и закрыл ее.
Я расслабился и выпил немного воды из графина. Затем слегка приподнял изголовье кровати. Мне хотелось встать на ноги, пускай на минуту. Чувствовал я себя вполне сносно, только в животе бурчало. В последний раз я ел нормальную пищу, то есть пасту из жареных бобов, в скафандре «Чиспы». Близняшки принесли корзиночку черных-пречерных вишен — редкое лакомство, завозившееся с Якимы-Два. Я съел несколько ягод, пытаясь представить себе больничное меню. Если меня будут пичкать тюрей для инвалидов, я подниму настоящий бунт! Мне нужно что-нибудь посущественней. Чизбургер. Поджаренные колечки лука. Картошка. А пока на закуску у меня есть вишни…
Дверь снова открылась, и все мысли о еде выветрились у меня из головы. В палату ввалился суперинтендант Джейк Силвер — потный, мятый и простой, как танк.
— Я так и знал, что ты не окочуришься, бомж прибрежный, — сказал он.
— Бог мой, кого я вижу! — простонал я. — Это же главный коп-стоп! Неужели ты пришел, чтобы выслушать официальное заявление?
— От изгоя? Не смеши меня, — Тогда какого черта тебе нужно?
— Не кипятись, а то яйца вкрутую сварятся. Вот тебе маленький подарочек.
Он порылся в кармане кителя, выудил оттуда сложенный в несколько раз листок и протянул его мне. Потом, не спрашивая, загреб целую пригоршню вишен и начал чавкать, разглядывая мой цветник.
— Очень мило. Я бы тебе тоже прислал букет, да у цветочника кончились калы и гладиволосы.