Света отчего-то смутилась, отвела взгляд.
– Извините. Я со вчерашнего взвинченная. Поцапалась кое с кем…
– С дзайаном?
– Нет. Так, парень один знакомый, программист… А я – дура набитая!
– Понятно. С кем не бывает!
Ох, я и сморозил!.. Светины зрачки по-кошачьи вытянулись; следовало быстро спасать ситуацию.
– Извините, – улыбнулся я. – У меня вчера тоже был тяжелый день. Ваш родственник брякнул мне на стол дохлую курицу.
– Да вы что?!! Расскажите!
Света придвинулась поближе, и я начал врать. Ну, не совсем врать – так, излагать сухие четкие факты в художественной версии. Светино присутствие действовало на меня вдохновляюще.
– …и жить ему, говорит, осталось всего сутки, – подытожил я. – Если не приедем сейчас, завтра найдем хладный труп, объеденный чупакабрасами.
– Обалдеть! – Девушка с восхищением завертела головой. – Я ведь старика Серафимыча знаю. Он с тараканами, но не думала, что настолько чароватыми.
– Так вы… послушайте, Света, давайте на «ты»? Нам дело расследовать, лишние церемонии ни к чему.
– Согласна. Мы, безумные оборотни и фурии, всегда «за».
– Отлично. Значит, отправляемся в «Светоч»!
Билеты мы купили с замечательной легкостью. Электричка неслась сквозь пылающий багрянцем лес в царство сосен и садовых участков. Жизнерадостно постукивали колеса, отбивая ритм пути. В приоткрытое окно тянуло осенней прохладцей и смолистым запахом леса.
Скоро поезд замедлил ход, и бабки-огородницы потянулись к тамбуру. Под протяжную песню колес выплыла клумба с чахлыми георгинами. Зеленая будка гордо несла вывеску «Светоч»; к ней прилепился шатер «МС-блинчика» – последний рубеж цивилизации.
Мы спрыгнули на оплывший асфальт перрона, а электричка, свистнув, покатила дальше. Шулер-ветер россыпью швырнул под ноги тузы: трефы-каштаны, березы-пики, бубны-тополя…
– Хорошо как, – огляделся я. – И всего в каких-то двадцати минутах от города!
– Ага. Здесь поселение манаров. Только ты молчок, хорошо?.. Они не любят, когда о них языком треплют.
От перрона в лес убегала усыпанная хвоей дорожка. Огородницы шумной гурьбой замаршировали по ней, мы двинулись следом.
– Странно, – сказала Света через некоторое время, когда вокруг замелькали живые изгороди из жимолости и алычи. – Где же Викуха?
– Кто?
– Дворняга Бенина. Всегда меня за версту чуяла, а тут молчок. Вон уже избушка наша, а ее все нет…
Мы подошли к сетчатому забору, выкрашенному в камуфляжно-зеленый цвет. Калитка неприятно отсвечивала черным, отчего я насторожился.
– Вениамин здесь живет? Понятно. Ты это… калитку не трогай, окрашено.
– Ой! – Света запоздало отдернула руку. На ладони насмешливо расплылись черные полосы. Возмущенно пискнув, дзайана достала носовой платок и принялась оттирать краску.
Из домика так до сих пор никто и не вышел.
Я нагнулся к калитке, чтобы осмотреть сетку.
– Эге, – проворчал я себе под нос. – Похоже, у Вениамина недавно умерла жена.
Дзайана посмотрела на меня с восхищением:
– Неделю назад. Он, что, тебе рассказывал?
– Нет, но… – Я забрал у Светы изгаженный платок, обернул черный прут и подергал.