Показалось?! Так ведь был мальчик, был! Мамой клянусь! Монах стоял посреди дороги, озадаченно косясь на плесень.
– Что, сбежал отрок неблагой?
– Сбежал, – машинально ответил я. Ощущение чужой тайны – теплое, щекочущее и невыразимо приятное накатило на меня. Ну и денек сегодня выдался!
Монах смотрел на меня с ожиданием. Опомнившись, я неловко опустился на одно колено:
– Спасибо вам, святой отец, выручили. С этой сволочью…
– Вот и отлично, паства, – перебил инквизитор. И поинтересовался: – Как машина? Побита?
– Не очень. Чинить придется, а так на ходу.
– Славно! – оживился тот. – Благостно сие и велелепно. А скажи, сыне… – Взгляд аснатара затуманился: – Обрадуешься ли помочь святой нашей матери-церкви? Ну так, чисто по-родственному?
– По-родственному? – удивился я. – В смысле?
– Ты по существу отвечай, паства. Без мумления неблагого.
– Так это смотря в чем.
– Резонно. Мне, сыне, в Болотноселье нужно, по надобностям высокодуховным. И тебя это тоже касается. Вникаешь?
Я вникал. Варвары, друджванты, мальчишка, расползшийся горкой плесени… Наверное, так чувствует себя мотылек, перед которым вспыхнула соблазнительная газовая конфорка тайны.
– Ладно, отче. Только помогите стекла вымести.
Монаха звали Иштваном. Всю дорогу я искоса поглядывал на него. Мне казалось, что, стоит отвернуться, он превратится во что-нибудь… такое, странное. Отрастит нос на пол-лица или уши остроконечные. Я не сумасшедший, просто иногда так хочется чуда! Не все же жить скучной, приятной и спокойной до отвращения жизнью.
А вдруг действительно в Ведене друджванты завелись? И этот их ловит?! Вот бы хоть глазком глянуть!.. Говорят, друджвант может кем угодно обернуться. Живет, скажем, обычный человек… или там сенбернар, или рыбка в аквариуме. А на самом деле – не рыбка это, а пиранья-друджвант, воплощение зла. Отвернешься, а тебе зубами в горло!
– Сюда, пожалуйста, – меланхолично приказал монах, – заезжай и сразу налево. Сейчас покажу, где машину поставить.
Служка-аберетар распахнул ворота. Мы въехали во двор и свернули на площадку. Иштван обменялся с аберетаром несколькими фразами.
– Теперь пойдем, – повернулся он ко мне. – Его преосвященство, хаванан Никодим Кей-Кобад хочет с тобой поговорить.
Сам хаванан?! Высший глава веденских церковников?! Чего-то примерно такого я и ожидал, но все равно растерялся:
– Зачем это? Мы же…
– Зачем – это уж он сам скажет.
Намеренно или случайно, монах стал так, чтобы заградить дорогу обратно. Служки смотрели на меня сочувственно, пряча глаза.
– А если я не захочу?
Иштван посмотрел на меня с интересом:
– Ты никак душу погубить жаждешь? Или к матери-церкви того… без почтения должного? Ты только скажи, паства.
Аснатары придвинулись. Я посмотрел на их рожи и покорно зашлепал следом за аснатаром.
В Ведене много Домов Огня. Болотносельский из них считается лучшим. И святость тут особенная, и аша прет по самое не могу, и монахи благостные – не в пример Южной Огневице, где молится новое поколение.
Вообще-то пи… (молчок! в святом храме нельзя!) уродов из нового поколения я тоже не люблю. Но здесь действительно хорошо. Вон боль в разбитом носу прошла, даже, кажется, ссадина затянулась.