– Это всего лишь хирург, – отозвался Дамонов. – Я не рассекаю плоть человека, не дав ему возможности выжить.
– А ещё он может пригодиться и вам, да? – предположил лейтенант.
– Конечно. Всякое может случиться.
Через мгновение сани подъехали, и Рюрик узнал военного хирурга, которого он раньше видел, хотя не знал его имени.
– Что ж, к старому сараю, – вскричал Урзен.
– Да, – прибавил Дамонов. – Давайте скорее покончим с этим делом, поскольку я хотел бы вернуться к обеду. Сегодня я обедаю с Ольгой, и меня ждёт прекрасная дева.
– Не обращай внимания, – шепнул Орша, который шагал рядом с Рюриком. – В таком деле это самое важное. Он надеется разозлить тебя, выбить из колеи.
– Не беспокойся, – ответил оружейник. – Эти попытки обернутся против него, они лишь укрепят мою руку.
Все остановились, когда вошли под крышу нехитрого сооружения, и граф сбросил шубу и достал шпагу. Рюрик последовал его примеру.
– Господин граф, – сказал Рюрик, выступив вперёд, – прежде чем начать, я бы хотел, чтобы все присутствующие ясно понимали, что происходит. Вы первый искали со мной ссоры. Без всякой причины вы грубо оскорбили меня, и вот к чему это привело. И отвечать перед богом и людьми будете именно вы.
– Заткнись, лживый холоп…
– Прекрати, – вскричал хирург, положив руку на плечо графа. – Ты не имеешь права так говорить, ты только унижаешь себя. Если ты пришёл драться, дерись с честью.
С уст Дамонова чуть не сорвался злобный ответ, но он ничего не произнёс. Он повернулся к противнику и сказал:
– Хотите измерить шпаги, сударь? Моя, кажется, немного длиннее. Мне не нужно преимущество; если желаете, у меня есть ещё одна той же длины и того же веса.
– Моя меня устраивает, – ответил Рюрик.
– Тогда начнём. Готовы?
– Да!
Тут же две шпаги скрестились с ясным, резким лязгом.
Между двумя бойцами была разница, но не очевидная. Граф был немного выше, а Рюрик был тяжелее. Но вблизи наблюдатель заметил бы разницу в телосложении двух мужчин. Только у Рюрика была такая могучая грудь и такие широкие плечи, созданные для физической работы. И всё же граф Дамонов считался сильным человеком. В клубных атлетических состязаниях с ним мало кто мог сравниться. Но Рюрик Невель никогда в них не участвовал.
Сначала на лице графа отображалось презрение. Когда он увидел позицию противника, когда он обратил внимание на спокойствие, величавость, непринуждённость всех его членов, когда он заметил таинственный огонь в этих выразительных глазах, он понял, что имеет дело не с обычным любителем.
Наконец Конрад Дамонов отступил, и с его уст сорвался крик. Рюрик остриём шпаги коснулся его груди – остриё оказалось у самого сердца, но не вошло внутрь. Граф понял, что его жизнь больше ему не принадлежит, поскольку оружейник мог убить его, но пощадил.
– Вы хорошо фехтуете, – сказал он, пытаясь восстановить самообладание.
– И вы не новичок, – спокойно ответил Рюрик, в то же время отводя клинок.
– Давайте же, – крикнул граф, собирая все силы для следующей попытки.
И снова шпаги скрестились. На этот раз Дамонов был более сдержан. Раньше его подстёгивала самоуверенность; сейчас его вынудили считаться с силой противника. Рюрик быстро понял, что его неприятель более осторожен и стал вести себя соответственно. После двенадцатого удара граф сделал финт влево, затем в горло, а затем быстрый, молниеносный выпад в сердце. Но Рюрик с самого начала читал его, как книгу. Юноша следил за его глазами, и видел, что он метит в сердце. Движение Рюрика было почти бессознательно. Он отразил своей шпагой шпагу противника, затем быстро выкинул руку вперёд и схватил клинок врага в своё перекрестье; затем со всей силы рванул вверх и в сторону, и шпага графа пролетела через весь сарай. Она с глухим лязгом ударилась о противоположную стену и через мгновение наполовину зарылась в снег.
– Не беспокойтесь, сударь, – сказал Рюрик, когда граф отступил с поднятыми руками. – Я не нападаю на безоружного.
Руки Дамонова опустились, и краска стыда залила его лицо.
– Клянусь святым Павлом, – вскричал хирург, – считай, что ты лишился жизни; сейчас ты должен быть удовлетворён.
– Нет, нет, – смущённо воскликнул граф, чувствуя ярость и обиду. – Она просто выскользнула. Это был ложный выпад… трусливый финт. Я ещё не проиграл.
– Но сейчас твоя жизнь принадлежит Невелю. Он может проткнуть тебя, если захочет.
– Но не проткнёт, – закричал граф, прыгнув к тому месту, где лежала шпага, и хватая её.
– Господин граф, – сказал Рюрик спокойно, но с заметным презрением, – вы не можете винить меня за то, что я сделал, поскольку вы трижды пытались вырвать мою шпагу.
– Тогда попытайтесь ещё раз! – закричал Дамонов. – Заберите мою шпагу, если сможете.
– Может быть, не заберу, – возразил наш герой. – Но после сегодняшнего дня никто больше не сможет владеть вашей шпагой.
– Вот как? Не хвалитесь, а деритесь! Если вы…
Завершение фразы утонуло в блеске стали.
Граф сделал ещё один яростный выпад в сердце противника. Рюрик быстро отпрыгнул в сторону и изо всех сил ударил по рукояти графова клинка так, что тот переломился надвое.
– Другую шпагу! Другую шпагу! – закричал граф, совершенно ослеплённый безумием. – О, дайте мне другую…
– Прекрати! – воскликнули разом и хирург, и Степан Урзен. – Ты сошёл с ума, Конрад.
– Сошёл с ума? О, я сойду с ума! Где моя шпага? – вопил безрассудный граф, отбрасывая эфес, лишённый лезвия.
– Но ты не понимаешь…
– Прочь, я говорю! Я отступлюсь потому, что моя шпага сломалась? Клянусь богами, оружие подвело меня. Где другое?
– Подвело тебя, Конрад? – саркастично повторил хирург. – Если бы ты получил тысячную долю такого удара по голове, то она слетела бы с плеч.
Но граф был вне себя. В своём безумии он не видел, что его шпага была сломана нарочно. Он не понимал, что противник пощадил его. Но его друзья всё поняли.
– Здесь ещё кто-то! – воскликнул Аларих, который заметил, как тёмная фигура входит в ветхое строение.
Это был монах Владимир.
– Кто вы? Что вам нужно? – спросил Урзен, когда толстый монах вперевалку подошёл к дуэлянтам.
– Когда я проезжал рядом, я услышал шум оружия, сын мой, и остановился посмотреть, что происходит. Служитель церкви может прийти туда, где витает смерть?
– Да, – воскликнул граф. – Милости прошу, но не вмешивайтесь. Ну же, мою шпагу! Где она?
Урзен с неохотой принёс вторую шпагу, но прежде чем отдал её, сказал:
– Берегись, Конрад. Ты никогда…
– Замолчи, пустомеля! – прошипел возбуждённый дурак, хватая шпагу и быстро вставая напротив оружейника.
До сих пор Рюрик молчал, но теперь он понял, что его долг заговорить.
– Господин граф, – сказал он строгим и повелительным голосом и с видом таким властным, что Дамонов замер. – Я обязан кое-что сказать. Вы затеяли со мной ссору, вы вызвали меня. Я не боюсь смерти по зову долга, но я не хочу умирать и не хочу убивать ближнего таким образом. С тех пор, как наши шпаги скрестились первый раз, я шесть раз щадил вашу жизнь.
– Лжец!
– И дважды я обезоруживал вас, – продолжил Рюрик, не обращая внимание. – Я надеялся, это покажет вам, что я не желаю вам вреда; и что вы не можете сравниться со мной в этом деле.
– Заткнись, дурак! – завопил Дамонов, белый, как пена. – Если ты не смеешь скрестить со мной шпагу, пускай, но не юли, как трус!
– Ещё одно слово, – сказал Рюрик, в один миг побледнев от немилосердного оскорбления, нанесённого глупым графом, и гордо выпрямился. – Перед собравшимися здесь людьми и перед богом я клянусь, что до сих пор щадил вас; но теперь я могу лишиться жизни, если буду столь же легкомыслен. Отныне – берегитесь! Вас предупредили!
Возможно, граф действительно не понимал, о чём говорит Рюрик. В своём неукротимом гневе он мог вообразить, что ему просто не везёт. Тем не менее, он снова напал на Рюрика, сделав яростный выпад.
– Ну же, – выпалил он, – играйте лучше. Моя шпага ещё у меня!
Но Рюрик ничего не ответил. Он видел, что граф стал сильнее прежнего – казалось, гнев придал ему маниакальной силы, – и что он намерен бороться не на жизнь, а на смерть. Он бил быстро и яростно, и его движения были странными и непредсказуемыми. Он отринул все правила, он колол и рубил в диком безумии. Дважды он едва не проткнул Рюрика. Рюрик скоро понял, что должен остановить дуэль, иначе он не увидит заката и оставит свою мать без единственного ребёнка.
– Вы сдаётесь? – спросил он, отбивая удар графа.
– Ни за что! Подчиниться такому, как вы? Ха!
Дуэль продолжалась ещё несколько мгновений. У Рюрика была ещё одна возможность пронзить сердце безумца, и он ею не воспользовался. Все присутствующие, кроме безумца, это видели.
– Дурак! – пробурчал монах, который от волнения дрожал с головы до пят; его крупное тело тряслось, как студень. – Ты хочешь лишиться жизни, Рюрик Невель? Мне сказать твоей матери, что ты по своей воле оставил её?