— Было что-нибудь необычное в том, как они умерли? Вы проанализировали причины, уровень смертности?
— Ну есть ли смысл делать обобщения на такой маленькой экспериментальной группе — двенадцать человек участвовали, и девять выжили, — если только все они умрут не по одной и той же причине? Все криптобиотики, кроме Горатио Горатио, были преклонного возраста. Теперь, оглядываясь назад, можно сказать, что это было ошибкой. Но я уверена, что все, за одним исключением, дожили до девяноста, не считая сорока восьми лет криптобиоза. Этот один умер насильственной смертью — его убили. Теперь трудно отделить факты от догадок. Многие из них могли бы поделиться более обдуманными впечатлениями, если б им хватило времени как следует все вспомнить и поговорить друг с другом.
— Обдуманными? — переспросил Сэм.
— Один из них был страшно расстроен. Он утверждал, что помнит каждую минуту этих сорока восьми лет..
— Я знаю его, — откликнулась О'Хара. — Но это была неправда.
— Он фантазировал, пытаясь привлечь к себе внимание. Через несколько месяцев он сам это признал. Но мы сделали бы ошибку, если б не изолировали криптобиотиков друг от друга, а сначала казалось разумным поместить их всех в одну палату, чтобы наблюдать за ходом выздоровления.
— Безумие этого парня оказалось заразительным? — спросил Сэм.
Хэйген кивнула:
— Или, возможно, просто подстегнуло воображение остальных. Но люди, поначалу уверенно заявившие, что это был просто долгий беспробудный сон, позже описывали нам сновидения, даже кошмары, терзавшие их в эти сорок восемь лет. Это не слишком похоже на правду, потому что при погружении отсутствует всякая деятельность мозга. Обычный пациент с такими симптомами отправился бы прямиком на переработку. Пробуждение криптобиотиков — все равно что оживление покойников, если не считать, что этих людей приготовили к смерти определенным образом.
— Я слышала, они способны перенести даже погружение в вакуум, — сказала О'Хара.
— Животные — да; с людьми мы таких экспериментов не проводили. Кроме того, они переносят уровень радиации в десять тысяч раз больший, чем мы. Человек в криптобиозе — абсолютно инертная субстанция. Засушенная мумия.
— В каком психическом состоянии они были при пробуждении? — спросил Сэм. — За исключением того фантазера.
— Естественно, мы предложили им стандартизованные тесты, и до, и после эксперимента. Они отвечали вполне нормально, с допустимыми отклонениями — в том числе и тот псих. Его проблемы были эмоционального происхождения. И я уверена, они имели место еще до того, как он принял участие в эксперименте, и криптобиоз здесь ни при чем.
Дэн взглянул на часы.
— Итак, какую помощь вы хотели бы получить от нас? Считайте, что мы обладаем той властью, которую нам приписывают, что бы мы могли сделать?
Хэйген устало, вежливо улыбнулась:
— Как и все остальные, мы нуждаемся в помощи специалистов по информации, чтобы восстановить нашу библиотеку. И более того… Боюсь, главная проблема в том, чтобы свалить тотемный столб приоритетов. Совместно — инженерам и политикам. Нас считают некой экзотической биотехнической отраслью. Так оно и было — перед запуском. Сейчас мы — важная составная часть Системы жизнеобеспечения.
— Пойду и подумаю над этим, — пообещал Айрон Буш, заместитель Мариуса Виеджо. — Если хотите, я могу переговорить с Мариусом о возможном взаимодействии — не таком тесном, чтобы подменить два мнения одним, но достаточно конструктивном. Система жизнеобеспечения волнует всех.
Она заколебалась:
— Я хотела бы все обдумать.
— Позвоню вам вечером, когда поговорю с Мариусом.
Координаторы редко показывались на презентациях — это считалось их привилегией. Их и не обременяли настойчивыми приглашениями.