– Лучшая диета: день фрукты, день сырые злаки, и чередовать. – Делилась опытом старшая банши. – И побольше жидкостей. Соки, настои, морсы...
– А грибы можно?
– Вместо злаков, и порция меньше вдвое, слишком калорийны.
– Позвольте, госпожа, не согласиться. Лучшая диета – вкушать блюда только в первой половине дня, до пятнадцати ноль-ноль, а спать ложиться пронзительно голодной. Посмотрите на меня, двести лет ни грамма лишнего веса.
– А я читала в журнале, что нужно есть очень мало, зато только мясо. Только сырое или вяленое на солнце мясо, и умеренно запивать хорошим сухим вином.
– И тогда Джи-Джи проснется у тебя в кровати?
– Спорим, что завтра он проснется у меня в постели?
– На песню банши под столом за завтраком с больной головой?
– Нет, на то, что ты примешь мою диету, только мясо с хорошим вином: личинки мух, колорадских жуков, рыжих муравьев. Очень полезны кольчатые и трубчатые слизни... – посторонилась, чтоб не мешать расставляющему пиалы и чайнички китайцу, демоница.
– Нет, день – фрукты, день – сырые злаки. Сегодня полкило волчьих ягод, например, а завтра двести грамм сушеной белены. – Гнула свое старшая, заминая предложение поспорить. Спорить с подчиненными непедагогично.
Рискуя поджечь оплетшие стену сухие лианы хмеля, кобольды наполнили зонд дымом, кликнули из каптерки измаявшийся от безделья призрак графа Цепеллина, и тот счастливо нырнул в шарик.
– Даю обратный отсчет. – Объявил более рослый кобольд, из его ушей торчали волосы, – пять, четыре, три, два, один... Пуск! – из его ноздрей неприлично торчали волосы, кожа на веках у земляного существа шелушилась, на запястьях царствовал черствый панариций.
Эстетствующие банши из брезгливости старались даже не оборачиваться в эту сторону. Шарик выпорхнул из рук напарника и взмыл вверх. И каждая ряженная в кружевное неглиже прелестница скупо поджала губы – бабьи предрассудки.
– Первая секунда полета, полет нормальный! – успели расслышать банши доклад призрака.
– Гагарин, – позволила себе сыронизировать одна из красоток.
Ее не поддержали. Все таки дело было нешуточное – вопрос безопасности. Управляемый призраком зонд найдет выход из подземелий на пару с черным вороном, далее ворон зависнет над городом, обеспечивая зонтик наблюдения на этом уровне. Зонт же достигнет стратосферы, и накроет куполом наблюдения весь регион, чуть что – прямой доклад Гребахе Чучину по ментальной связи.
Рослый кобольт принялся разгребать угли костра, меньший сходил в подсобку и вернулся с террариумом, в котором ворочался истекающий слизью белый, длиной со взрослую гюрзу, червь. Червя выпустили на не остывшую твердь, и беспозвоночное тут же в нее ушло, лишь тихо зазвенела разматываемая с барабана тончайшая золотая якорная цепочка.
Достигнув подземных вод, червь пошлет телепатический запрос другим заякоренным червям других цитаделей, и у Гребахи заработает надежно защищенный от прослушивания канал связи со своими.
– Ты зачем дустовый салат вместо майонеза сливовым вином заправила? – накинулся шеф-повар на банши-подростка.
– Вы же – «восток – дело тонкое». Я хотела, как лучше!
* * *
На трапе объявилось одноглазое низкорослое диво и стало жадно шарить зрачком по метрополитеновским перронам. Узрело ящик с бомбой, радостно квакнуло и припустило вниз со всех ног. Начштаба Джи-Джи Олифант уже смог усилием воли преодолеть навеянную приступом паники слабость. Но вот остановить одноглазого не успел.
Низкорослик подбежал к ящику, подхватил на руки, которые оказались достаточно сильными, и нежно обнял картон:
– Вот он где прячется, родимый!
– Что у тебя в ящике, Ретлиф? – попытался нагнать в вопросе морозу начштаба, но голос подкачал.
– Телевизор с караоке, – тоненько защебетало одноглазое чмо. – Это мой сюрприз для гостей. Полдня искал, куда он делся. Ведь правильно, герр начштаба? Они все там на Востоке фанатики караоке? Восток – дело тонкое?! Вот пусть и порадуются!
– Идиот, циклоп сушеный, ошибка окулиста! – никак не мог успокоиться Джи-Джи, – Это японцы, а не китайцы по караоке с ума сходят!
– Едут! – вдруг пронесся по нижнему вестибюлю зычный вороний карк.
Все, усилием воли Джи-Джи Олифант усмирил вспышку гнева. А по залу зазвучало:
Начштаба торжественно достал из внутреннего кармана парадного мундира портмоне крокодильей кожи, распахнул и с подобострастием обратился к черно-белому портрету:
– Докладывает Джи-Джи Олифант. Гости приближаются к первому периметру... – а ведь шевелилось и никак не рассасывалось в душе начштаба подозрение, что передислокация «Эдды» гораздо больше связана с охотой на изобретателя инферн-яда, чем с желанием пустить пыль в глаза китайской делегации.
– По дурацкой музыке слышу, а вот чего не слышу, так это доклада об окончании развертывания систем наблюдения и безопасности, – угрюмо зашевелило губами лицо на газетной вырезке.
Глава 9
Визит ужаса нечеловеческого
Отныне, теперь, наконец-то,
Сейчас, и в любую погоду,
Вот здесь, а затем повсеместно
Все будем мы жить по-другому!
В мертвых пространствах метрополитеновского подземелья зазвучала свежая приветственная песня от певца-покойника:
Паутина шелкопрядов успела впитаться в камень, мох и мочалку хмеля, будто и не было здесь отродясь паутины. Вместо кособокого трапа к воротам замка теперь вела сплетенная из ошкуренных веток ивы дорожка, изогнувшаяся, словно радуга, с кокетливо ажурными перилами. Но ивовый мостик явно не пригодится двадцати четырем (как доложили осиные патрули) членам прибывшей делегации.
Китайцы искусно спланировали, не касаясь эскалаторов, на шести стандартно одинаковых коврах-самолетах, вытканных из грив монгольских лошадок. На первом транспортном средстве задевали друг друга амуницией четверо телохранителей в тяжелом клепаном доспехе. На втором восседал столбиком малиновокожий седоусый дракон, кутающийся в свой бесконечно длинный хвост, как в боа. На третьем не мешали друг другу то ли абсолютно седой, то ли от природы лис-альбинос, да бритоголовый блаженно улыбающийся монах в оранжевой хламиде. Прочие члены команды теснились на оставшихся коврах, как придется, и как кому повезло.