Я выскочил последним и, хоть приготовился, после того как глаза привыкнут к ярчайшему свету, увидеть что-то этакое, все же изумился не на шутку.
Кустарник действительно был, но высотой по грудь и тянулся далеко, на сотню-другую метров. Сквозь него, вопя и улюлюкая, к нам продиралась группа странных, какого-то красного цвета существ, издали похожих на обезьян. Густо переплетенные ветви затрудняли движение преследовавших нас, а они двигались определенно в нашу сторону, – оставалось еще метров семьдесят.
Мы стояли на берегу огромного озера, насколько огромного, можно было только догадываться, во всяком случае, противоположный берег, видимый сквозь извилистую протоку, поросшую с обеих сторон тростником, терялся в блеске и осколочно-серебристом сверканье солнечных лучей.
В неподвижной воде протоки плавали несколько плотов, – связанные бурыми канатами толстые бревна лениво терлись друг о друга, когда раскрашенные красной охрой индейцы с белыми перьями в пучке волос на затылке в нетерпении переступали с ноги на ногу.
Индейцы слышали вопли красных горилл и были встревожены. Гортанными криками и повелительными жестами нас разделили, словно стадо баранов, коими мы, впрочем, и были, и рассадили по плотам.
Я оглянулся на обезьян: первые уже выскочили на пляж, когда, уступая отчаянным усилиям индейцев, плоты медленно начали отплывать; солнце застыло над нами, тяжелая застойная вода пахла гнилой травой и рыбой, жилистые руки и торсы индейцев, длинными шестами толкавших плоты, оплетались узлами перенапряженных мышц, а тонкие струйки пота, стекая по коже, смывали краску с тел.
Мы были уже метрах в тридцати от берега, когда толпа обезьян достигла кромки воды.
Я ошибся, это были не совсем обезьяны.
Во-первых, ноги их были длиннее и по сравнению с обезьяньими казались стройными. Руки, такие же толстые, как и у горилл, были гораздо короче. В них было что-то явно человеческое, даже более, чем менее, и если бы не первое впечатление, их сразу можно было бы принять за людей, например, каменного века. Тем более что вооружены были дубинками и заостренными палками.
Толпа обезьянолюдей разочарованно взвыла, кто-то из них сгоряча схватил огромный валун и, к моему удивлению, размахнувшись, сумел бросить нам вслед.
Камень, судя по внешнему виду и поднятому при падении всплеску, весил не меньше полутонны. Плот сильно качнуло, я оглянулся и встретился взглядом с женщиной, давшей мне руку в темноте.
Это была Лена. Она смотрела с насмешливым торжеством. Ее забавляли и место встречи, и ситуация, и мое удивление.
– Ты меня не узнал, – сказала она.
– Почему? Сейчас узнал.
– Да? – переспросила она. В голосе ее, вопреки здравому смыслу, слышалось удовлетворение, означавшее: он мой.
– Нет, – сказал я, мгновенно заводясь.
– Что нет? – насмешливо переспросила все понимающая Лена.
– Нет, потому что, если бы не наша случайная встреча.
– Почему случайная? – перебила она меня.
– Ты хочешь сказать?.. – Я лихорадочно перебирал в уме варианты: космопорт, падение, Магический квартал…
– Я здесь по приглашению Мираба. Ты тоже?
– Да.
– Вот видишь.
Этот разговор развлекал ее.
– Послушай, – начал я и остановился, не зная, что сказать.
Я оглянулся, хотя теперь меня не так уж и развлекала окружавшая экзотика.
Плот совсем рядом от нас запутался в переплетении водорослей и прочно встал. Погонщики, вытащив шесты, тыкали ими, словно копьями, в спины каких-то огромных зверей, напоминавших гладкостью литых крупов земных бегемотов.
Все было жутко реально и странно несовместимо со спокойствием людей. Я посмотрел на Лену, она насмешливо наблюдала за мной.
– И что дальше? – спросила она.
– Не знаю. – Я действительно ничего не знал и не понимал.