ВООРУЖЕНИЕ КОЧЕВНИКОВ ЮЖНОГО УРАЛА В VI-II ВВ. ДО КАШЕЙ ЭРЫ
1. ЛУК, СТРЕЛЫ, ГОРИТЫ, КОЛЧАНЫ
Среди наступательного оружия лук и стрелы в арсенале ранних кочевников Южного Урала занимали первое место. По нашим данным, судя по распространению наконечников стрел в погребениях, этим оружием было снабжено в разные периоды VI-II вв. до н.э. от 80 до 90 % воинов: В том, какое значение придавалось луку у индоариев и иранцев, генетически связанных с номадами региона, хорошо иллюстрируют Ригведа и Авеста. Уже в ведические времена лук был излюбленным оружием Ариев, а звук натягиваемой тетивы, как сказано в Ригведе. звучал для воина подобно шепоту возлюбленной [Литвинский, 1972. С.85]. Лук, пояс с колчаном и тридцатью стрелами являлись непременными атрибутами авестийского "сражающегося на колеснице" [Акишев, 1981.
Изготовление боевого лука всегда было процессом долговременным и чрезвычайно трудным, поэтому его крайне редко помещали в погребение. На тысячи археологических комплексов всего Великого пояса степей имеются лишь единичные находки луков или их частей. Это свидетельствует об очень большой ценности рассматриваемого оружия, по своей значимости превышавшего, очевидно, другие категории погребального инвентаря.
По истории и эволюции лука существует достаточно обширная литература, как в нашей стране, так и за рубежом. По единодушному мнению исследователей, на вооружении ранних кочевников евразийских степей имелся сложный, рефлектирующий лук так называемого "скифского" типа. Он имел многослойную кибить, негнущиеся концы и рукоять, очень гибкие и эластичные плечи, за счет которых достигался необходимый эффект стрельбы [Хазанов, 1971. С.30-31].
Большое внимание "скифскому" луку уделяли античные авторы. Страбон, например, находил сходство этого оружия с очертаниями северного побережья Черного моря (Страбон, II,5,22). Довольно подробно описывает его и Аммиан Марцеллин, сравнивая с греческой сигмой (Аммиан Марцеллин, XXII,8,10).
Еще одной отличительной чертой "скифского" лука принято считать его небольшие размеры. По мнению специалистов, его длина колебалась в пределах 60- 80 см [Ленд. 1905; Смирнов. 1961. С.32; Мелюкова, 1964. С.15; Хазанов, 1971. С.28] Такие выводы были сделаны на основании находок скифских парадных горитов, изображений на скифской парадной посуде и единственного на территории Скифии целого экземпляра лука длиной 64,6 см, найденного в кургане 2 группы "Три брата". Однако в то же время А.II.Мелюкова полагает, что длина луков могла достигать и 1 м [Мелюкова, 1964 С. 15]. Очевидно, с этим можно согласиться, учитывая, что лук являлся сугубо индивидуальным оружием и его размеры регулировались физическими возможностями стрелка. Кроме этого, следует добавить, что луки "скифского" типа усиливались костяными и, вероятно, деревянными накладками-шинами в негнущихся частях, как это отмечено в Скифии и Забайкалье [Мелюкова, 1964. С.15; Окладников, 1950. С.219-229).
Относительно происхождения "скифского" лука, кажется, не существует принципиальных разногласий. По мнению Б.А.Литвинского, первоначальную территорию распространения сложных и сложно-составных луков следует локализовать в "сибирско-монгольских" степях [Литвинский, 1972. С.84]. Эта точка зрения выглядит убедительно, поскольку древнейший образец подобного лука обнаружен именно там и датируется еще серовским временем - III тыс. до н.э. [Окладников, 1950. С.219-229]. А.М.Хазанов, рассматривая этот вопрос, считает, что родиной "скифского" лука были евразийские степи в широком смысле [Хазанов. 1971. С.29].
В своих известных работах К.Ф.Смирнов и А.М.Хазанов, опираясь на косвенные данные (бронзовая бляшка, найденная у пос. Благословенский, и как будто рельефное изображение лука на лопасти крупного наконечника стрелы из комплекса кургана 7 у с. Сара), предположили о существовании лука "скифского" типа у кочевников рассматриваемого региона [Смирнов, 1961. С.31-32; Хазанов, 1971. С.28]. Несмотря на то, что смысл этих изображений мог быть совершенно иным и не соответствовать предложенной интерпретации, накопившийся за последние годы материал полностью подтверждает точку зрения предшественников.
Первое наиболее достоверное сведение о форме лука, бытовавшего у номадов рассматриваемого региона, мы находим на каменной стеле из Гумарово (рис.1, 1). Лук, изображенный на камне, имеет явно сигмаобразную форму с загнутым концом. Он помещен в горит с хорошо выделенным отсеком для лука. По мнению исследователя этого памятника Р.Б.Исмагилова, основное погребение Большого Гумаровского кургана, а соответственно и стела, могут быть датированы началом VII в. до н.э. [Исмагилов, 1987. С.89]. По стилистическим особенностям и набору оружия, высеченного на камне, стела относится к комплексу древностей, оставленных кочевниками раннескифского круга.
Второе надежно документированное свидетельство о форме лука дает сцена охоты на сайгаков, изображенная на двух золотых обкладках от деревянного сосуда из тайника кургана
1Филипповского могильника в Урало-Илекском междуречье [Пшеничнюк, 1989.- С.25]. На прекрасно выполненном золотом изделии изображен всадник, который держит в руках лук с наложенной на тетиву стрелой. Второй, запасной, лук находится в чехле, закрепленном за спиной (рис.1, 4). Форма лука классической М-образной формы абсолютно тождественна лукам, изображенным на золотой бляшке из Куль-Обы, с двумя стреляющими в разные стороны скифами.
Принимая соотношение длины лука и роста человека как 1:3, можно гипотетически вычислить размеры лука из Филипповки. Если учесть нормальный человеческий рост в 170- 180 см, то длина рассматриваемого оружия должна насчитывать 55- 60 см в боевом состоянии. Как уже говорилось, находки луков в погребениях чрезвычайно редки. Из опубликованных источников VI-II вв. до н.э. нам известно только три факта находок, луков в Волго-Уральском регионе. Это трехслойная, срединная часть лука из кургана 19/2 у •с. Усатово в Поволжье [135, с.16], остатки лука длиной 75- 80 см из погребения 7 кургана 7 могильника Мечет-Сай [142, с.120] и фрагменты березового лука из погребения 1 кургана 13 Ново - Кумакского могильника в Приуралье [Смирнов, 1977. С.16].
В последние годы были сделаны новые открытия. В частности, отрядом УКАЭ Челябинского ГУ было исследовано погребение VI- V вв. до н.э. в кургане 2 могильника Карсакбас в Актюбинской области [Таиров, Боталов, 1996. С.165]. Над головой погребенного были обнаружены обломки деревянного лука. К сожалению, материал не опубликован и фрагментированность находки не дает более никакой другой информации.
Очень важные данные о луке кочевников рассматриваемого региона были получены во время раскопок в 1988 г. Линевского одиночного кургана, на правом берегу р. Илек [Мещеряков, 1997. С. 47, 61]. В погребении 3 этого кургана был найден лук в горите. Автору раскопок С.В.Богданову удалось зафиксировать по оставшемуся тлену длину выступающей из горита части плеча. Судя по полевому плану (рис.1, 3), кибить, находившаяся в чехле, сохранилась достаточно хорошо. Представленная в отчете концевая часть имеет брусковидное сечение толщиной 2 см и шириной 3 см. Длина самого лука составляет примерно 65 см, и положен он был в погребение, очевидно, в боевом состоянии. Остается лишь добавить, что находка не опубликована и данные о строении лука нам неизвестны.
Приведенные выше факты со всей убедительностью свидетельствуют, что на вооружении ранних кочевников Южного Урала на - холился лук "скифского" типа или один из его дериватов. Он имел сигмаобразную форму, и надо полагать был сложным, т.е. склеивался из нескольких слоев дерева. Размеры его, как показывают источники, колебались в пределах 60- 65 см в боевом состоянии.
Кроме того, как это было верно замечено К.Ф.Смирновым, кочевники-воины пользовались луком дуговидной формы, что зафиксировано в погребении 7 кургана 7 могильника Мечет-Сай [Смирнов, 1975. С.120]. Насколько такой лук был распространен в среде номадов Южного Урала - говорить трудно. Однако все же данные иконографии и торевтики свидетельствуют о том, что луки такой формы не были популярны у кочевников Евразии в принципе и у кочевников исследуемого региона в частности. Луки дуговидной формы не могли дать той силовой нагрузки, какую имели луки "скифского" типа, обеспечивавшие коротким стрелам довольно мощные пробивные способности.
К сожалению, исследователи военного дела племен Евразии располагают весьма ограниченными данными о мощи боевых луков. Как будто более или менее достоверные сведения имеются для русских средневековых луков и луков чжурчженей [Медведев, 1966; Шавкунов, 1987;]. О дальнобойности лука "скифского" типа существуют лишь косвенные данные. Это выстрел ольвиополита Анаксагора на расстояние в 282 оргии (около 521,6 м ). Правда, в надписи не указано из какого лука стрелял Анаксагор, но Е.В.Черненко убежден, что выстрел был произведен из лука "скифского" типа [Черненко, 1981. С.139]. В литературе уже приводились данные о том, как далеко могли стрелять древние лучники. По мнению А.Ф.Медведева, прицельная дальность средневековых и восточных лучников ограничивалась расстоянием в 300 локтей (чуть более 150 м ) [Медведев, 1966. С.30-31]. В целом, очевидно, следует признать, что наиболее оптимальным расстоянием для прицельной стрельбы была дистанция в 90- 100 м, т.е. именно та, которая используется в настоящее время при проведении спортивных соревнований по стрельбе из лука. Разумеется, всегда существовали стрелки, выделяющиеся из обшей массы лучников своими феноменальными способностями, обраставшие со временем легендами (типа Робина Гуда), но это исключение из правил. Средний же стрелок из лука, с учетом постоянных упражнений, мог без особого труда попасть в человека с указанного расстояния, более того, поразить намеченную часть тела.