Б.Н.Граков, проводивший полевые исследования на территории Южного Урала, опираясь на полученный материал, отметил разницу между скифскими наконечниками стрел и наконечниками номадов Волго-Уральской степи, а также выявил общую закономерность их развития в морфологическом и хронологическом отношении [Граков, 1930. С.32].
Продолжая историографический обзор, нельзя не сказать о работе Н.Я.Мерперта, который определил один из типов навертим акинаков как когтевидное, полагая, что волюты являются Завитками птичьих когтей. Автор предложил и семантическое толкование такой трактовки, выделив два мотива - цепкости, силы удара и меткости. Время бытования кинжалов такого типа Н.Я.Мерперт заключил в рамки V-IV вв. до н.э. [Мерперт, 1948. С.74-79].
В 50- 70-е годы была опубликована серия специальных исследований, где вооружению и военному делу древних племен эпохи раннего железного века Евразии посвящен основательный анализ [Толстов, 1948; Сокольский, 1954; Блаватский, 1954; Мелюкова, 1964; Литвинский, Пьянков, 1966; Пугаченкова, 1966; Членова, 1967; Черненко, 1968; Бессонова, 1984]. В настоящем разделе мы не будем останавливаться на историографическом анализе перечисленных выше работ, хотя будем ссылаться на них ниже. Рассмотрим лишь те, которые имеют непосредственное отношение к исследуемому региону.
Безусловно, важнейшей вехой в изучении оружия и военного дела кочевников Волго-Уральских степей явилась монография К.Ф.Смирнова [Смирнов, 1961]. Несмотря на то, что она была написана более 30 лет назад, выводы, сделанные в ней, до сих пор остаются актуальными. Следует выделить тот момент, что труд К.Ф.Смирнова имел огромное значение не только для хронологических построений в истории племен рассматриваемого региона, но и для Евразии в целом. Автор убедительно доказал, что оружие, находимое в комплексах, является основным источником для датировки тех или иных древностей, проследил эволюцию различных категорий оружия, выяснил характер попадания некоторых типов наконечников стрел, мечей, копий в степи Южного Урала. Однако в то же время ряд его положений, с учетом накопленного материала, в настоящее время требует корректировки.
Прежде всего, это касается бронзовых наконечников стрел. Необходимо сказать, что хронология некоторых типов наконечников не может быть признана бесспорной, что уже отмечалось в литературе [Пшеничнюк, 1983. С.76-86].
Датировку колчанных наборов с ведущими сериями наконечников, по той же классификации, можно устанавливать в рамках нескольких столетий. Парадоксальными являются факты, когда в закрытых комплексах взаимовстречаются акинаки VI-V вв. до н.э. и наконечники стрел IV-III вв. до н.э. Очень трудно провести видимую грань между стрелами V и IV вв. до н.э. или IV-III вв. до н.э. Если для VI в. до н.э. эти различия еще бросаются в глаза такими чертами, как массивность и сводчатость, то с V в. до н.э. они нивелируются.
Вместе с тем К.Ф.Смирнов совершенно справедливо определил бронебойное назначение трехгранных стрел, подчеркнул общую тенденцию развития наконечников, выявил различие южноуральских и поволжских типов, а также охарактеризовал наиболее диагностирующие в хронологическом отношении экземпляры, особенно ранние.
Однако в то же время эта типология представляется нам чересчур громоздкой, а сам морфологический принцип выделения типа не всегда может быть объективным. Особенно смущает наличие большого количества типов внутри каждого отдела. Незначительные различия между наконечниками едва ли имели принципиальное "боевое" значение, и каждый новый "тип" в древности рождался путем постепенной заточки граней наконечника, с которого впоследствии как с образца изготовлялась литейная форма. Результатом такой эволюции явились поздние бронзовые наконечники с узкой, треугольной, "заточенной" головкой.
Очевидно, такого же характера замечания можно высказать и по отношению к клинковому оружию.
К.Ф.Смирнов, как последовательный сторонник автохтонной концепции развития культуры кочевников Южного Урала, стремился проследить эволюцию мечей и кинжалов от предскифского до раннескифского и скифского периодов применительно к рассматриваемому региону. Не случайно он воспользовался типологическим принципом, который приняла А.И.Мелюкова для скифских мечей и кинжалов. Однако эта типология, работающая в условиях Причерноморья и Кавказа, позволяющая зафиксировать непрерывную линию развития клинков от карасукско-киммерийского типа до ранних акинаков, как оказалось, не соответствует конкретным историческим условиям степной зоны Южного Урала. Интенсивные полевые исследования, проводившиеся на территории уральских степей, не выявили переходных от эпохи бронзы к железу типов, за исключением крайне редких случайных находок. В хронологическом отношении мечи и кинжалы типа акинаков, характерные для кочевников рассматриваемого региона, независимо от форм рукояти могут быть датированы в рамках VI-IV вв. до н.э. Более четкую датировку, специфическую для конкретного типа, за редким исключением в настоящее время определить едва ли возможно.
Однако К.Ф.Смирнов выделил типы раннепрохоровских мечей, коснулся проблемы "длинного меча", может быть слегка ее преувеличивая. Чрезвычайно ценным и заманчивым, на наш взгляд, является предположение К.Ф.Смирнова о том, что истоки формирования раннескифского меча-акинака следует искать в каком-то одном центре.
Не менее важными оказались замечания К.Ф.Смирнова относительно военного дела кочевников региона. Так, автор, считая, что "различные виды оружия в могилах савроматских воинов отражают реальный комплекс савроматского вооружения", пришел к выводу о резком увеличении числа лучников в савроматском войске с конца VI в. до н.э. Однако все же следует признать, что именно военному делу кочевников, структуре войска, военной тактике и возможным их противникам К.Ф.Смирнов уделял недостаточное внимание, несмотря на то, что он еще раз вернулся к этому вопросу в 1964 г. [Смирнов, 1964. С.212-213].
Следом за книгой К.Ф.Смирнова в 1962 г. была опубликована статья М.Г.Мошковой "О раннесарматских втульчатых стрелах", где она, в сущности, продолжает типологию К.Ф.Смирнова. Как и в предыдущем случае, датировка некоторых типов не может быть признана убедительной. Так, например, тип VIA у М.Г.Мошковой (№№ 2-4), датируемый ею IV в. до н.э., вполне соответствуют типу VIA по классификации К.Ф.Смирнова, но может быть отнесен как к VI, так и V вв. до н.э. То же самое можно сказать и о других типах (например, тип XII). Все это свидетельствует о том, что только одни стрелы не могут служить надежным репером для датировки. Однако М.Г.Мошкова вполне справедливо выделила типы, характерные для позднепрохоровского времени (например, тип XIII), определила тенденцию развития бронзовых и железных наконечников стрел и еще раз подчеркнула характер различий этого вида оружия для Волго-Донского и Приуральского вариантов прохоровской культуры [Мошкова, 1962а].
В 1963 г. вышла в свет известная работа М.Г.Мошковой, в которой был собран и обобщен весь известный к тому времени материал по кочевникам IV-II вв. до н.э. Среди категорий погребального инвентаря значительное место уделено и оружию [Мошкова, 1963]. Полагая, что цель "Свода" заключается не в глубоком изучении рассматриваемой проблемы, М.Г.Мошкова в целом дала суммарную характеристику известного ей оружия, предложив типологию прохоровских мечей и кинжалов. Определяющие признаки основных типов клинкового оружия автором выделены, на наш взгляд, совершенно справедливо, и предметом критики может быть только объединение в один тип мечей с серповидным и прямым навершиями. Создается впечатление, что последние в морфологическом плане есть нечто иное, да и бытуют они все-таки несколько раньше,
чем будет сказано ниже.
Не менее значимая роль в изучении сарматского вооружения и военного дела принадлежит А.М.Хазанову. Начиная со своего диссертационного исследования, он на протяжении ряда лет посвятил этому вопросу несколько статей, которые обобщил в известной монографии [Хазанов, 1971].
На основании широчайшего круга аналогий А.М.Хазановым был дан глубокий оружиеведческий анализ, включавший в себя проблемы его происхождения и хронологии. В качестве примера можно указать на главы III и V, где даны блестящие характеристики "скифскому" луку и защитному вооружению. Со знанием материала и привлечением всего известного корпуса письменных источников написан раздел по истории катафрактариев.
К сожалению, в хронологическом отношении книга А.М.Хазанова не смыкается с работой К.Ф.Смирнова, образуя существенный пробел в военной истории кочевых племен Южного Урала. Делая основной упор на изучении военного дела кочевников средне - и позднесарматского времени военное искусство прохоровцев осталось вне сферы исследования. Подобная ситуация носила объективный характер и была обусловлена недостаточным количеством археологического материала. Так, например, из 8 учтенных А.М.Хазановым наконечников копий прохоровского времени только два происходят с территории рассматриваемого региона (Прохоровка, Матвеевский). Подобная картина наблюдается и с другими категориями оружия, особенно защитного.