Быть может, Алмазную Иглу и Рубиновый Шип тоже ломали в расчете на глобальные события? И ничего не вышло… АльМегер был великим магом и истинным Творцом Сущего, но даже его Клинки не способны совершить чудо, изменив человеческую природу.
Он хотел объяснить все это Таше, но вместо этого сказал:
– Есть одна проблема, леди. Которую вам, боюсь, не удастся решить.
Таша внимательно посмотрела на Блайта и опустила голову.
– Я не смогу сделать это.
– Я тоже.
Лишние слова не требовались. Чтобы преломить Клинок, нужно было быть очень сильным магом. А таковые были либо в Ордене, либо в Триумвирате. И стоит кому-то из них получить Изумрудное Жало… нет, стоит только прознать о том, что Клинок существует – и вся эпопея с установлением мира во всем Эммере рухнет, как столбик плохо обточенных игральных костей. Не существует волшебника, который устоял бы перед соблазном изменить собственную судьбу. Стать величайшим из великих. Начертать на своем пути познание всех тайн магии. Обретение могущества, сравнимого с силой богов.
– А уж я – тем более.
Голосок Альты мгновенно разрушил наполняющую пещеру пелену тоски и безысходности. Вопреки ожиданиям, прозвучало это не печально, а скорее насмешливо. Словно бы малышка подзадоривала своих взрослых благоразумных товарищей на нечто совершенно сумасшедшее. Впрочем, ни леди Рейвен, ни Консул Блайт благоразумием не отличались.
Таша улыбнулась и погладила девочку по голове.
– Давайте спать… говорят, что утром приходят новые мысли.
Альта давно спала, причмокивая и постанывая. Она все время пыталась свернуться клубочком, толстая мягкая шкура сползала, девочка, не просыпаясь, натягивала ее снова на себя. Вероятно, ей все еще снились кошмары – тени пережитого в Школе ужаса часто возвращались к ней, и тогда Альта просыпалась в холодном поту, а потом долго плакала, укрывшись с головой, словно шкура или одеяло могли спасти от страха.
Блайт дышал ровно и почти беззвучно. Так спит человек, пребывающий в абсолютном спокойствии, не испытывающий ни малейшего страха. Говорят, так спят младенцы…
А волшебница уснуть не могла. «Светляки» давно погасли, и в ее широко раскрытые глаза смотрела непроглядная тьма. Таша думала о том, что на месте Блайта любой нормальный человек дождался бы, пока она заснет, а затем перерезал бы ей горло. И девочке тоже, потому что если речь идет о такой ценности, как Изумрудное Жало, жизнь отдельных людей уже не имеет ни малейшего значения.
А как бы поступила она?
Что бы сделала Таша Рейвен, если бы в ее силах было переломить Клинок? Во тьме замелькали образы, один соблазнительнее другого. Они все были разными – но для всех этих видений можно было подобрать одно название. Слава… О, как она мечтала о славе! Роскошные наряды, груды золота, сияние драгоценных камней – все это меркло перед той жаждой славы, что сопровождала всю ее жизнь. Она с готовностью лезла в авантюры, рисковала своей шкурой – но все было зря. Одни только насмешки. Насмешки и презрение. Даже арГеммит, всегда относившийся к ней по-доброму, в последнее время лишь отмахивался от своей подопечной.
Все могло измениться в один миг. О… она не желала власти… хотя нет, если подумать… в этом мире надо столько изменить. Леди Рейвен была бы доброй госпожой. Императрица Таша Первая… щедрая и милосердная.
Таша усмехнулась и провела невидимой во тьме рукой перед глазами, словно стирая эти яркие мечты.
Все это на самом деле не было ей нужно – уж самой себе следовало бы признаться. Слава – лишь повод. Жизнь коротка, и Таша не желала прожить ее так, как все эти утонченные дамы из высшего общества. Не важно – гуранского, инталийского или какого-нибудь иного. Сплетни и вышивания, одинаковые романы и слащавые песни бардов, галантные и утомительно скучные кавалеры. Первые морщины… старость…
Ее жизнь была куда интереснее. Даже сейчас, в этой пещере, рядом с самым опасным человеком Империи – многие из красавиц, покоряющих сердца благородных рыцарей, просто грохнулись бы в обморок от одной мысли о таком соседстве. Сражения в Школе, драка с разбойниками, бегство на корабле, остров Зор. Столько событий… будет что вспомнить.
Нет, она не стала бы использовать шпагу для себя. Потому что жизнь повелителя скована тысячей условностей. Он не принадлежит себе – дворянам, магам, смердам… но не себе. Он не имеет права пойти туда, куда хочет. Промчаться в одиночестве верхом по зеленому лугу или заночевать во мху, нагретом за день солнцем. Любить того, к кому рвется сердце. Плюнуть в лицо человеку, которого ненавидишь. И сделать еще много других бессмысленных, бесполезных, но таких желанных поступков. Кандалы, стягивающие руки и ноги. Незримые, неощутимые оковы – и их не разорвать.
Значит, надо найти мага, который сломает Клинок. Не для себя. Нужен человек, ничего не желающий от этого мира, ничего не желающий для себя, достигший всего, чего хотел… Маг, достигший всего, – кто он?
– Творец Сущего… – прошептала Таша.
И вскочила с постели. Шкуры полетели на пол, ночная прохлада тут же вцепилась в согревшееся тело тысячами тоненьких острых иголок. Таша взмахнула рукой, и сразу три ярко-голубых «светляка» засияли под сводом пещеры.
– Блайт!
– Во имя Эмнаура, леди… или во имя Эмиала. Или во еще чье-нибудь имя… ну почему вы просто не можете тихонько поспать? – пробурчал Блайт.
Он медленно поднялся, подошел к бьющей из стены струйке ледяной воды и плеснул в лицо полную пригоршню. Кожу обожгло, но сонливость сдуло, словно ветром. Докрасна растершись куском жесткой ткани – в пещере нашлось и подобие полотенца, правда, предназначенное явно не для нежной кожи молодой леди, – он тяжело опустился на лежанку и уставился на Ташу. Из-под груды мехов вынырнуло заспанное личико Альты.
– Ну, я слушаю. – Консул мрачно посмотрел на волшебницу.
– Я знаю, кто сможет преломить Клинок.
– Таша… – Блайт вздохнул. – После проведенных вместе ночей вы позволите называть вас запросто?
– После проведенных вместе ночей ты обязан на мне жениться, – фыркнула леди Рейвен, стараясь сохранить на лице суровость, но получалось плохо. Всклокоченный после сна Ангер был таким… таким… домашним, что на него невозможно было злиться. Таша с трудом сдержалась, чтобы не запустить пальцы в его светлые волосы. И даже убрала руки за спину, подальше от соблазна.
– Пожалуй, я бы пошел на такой опрометчивый шаг. – Он демонстративно внимательно оглядел фигуру девушки, задержав взгляд на точеной талии, затем переместил взгляд чуть выше. – Если ты пообещаешь, что не станешь будить меня ночью. Ночью людям положено спать. Таша, ни один маг не сумеет удержаться от подобного соблазна. Ты сама волшебница, ты должна это понять.
– Не совсем так. – Она мило улыбнулась. – Ты прав в одном, любой маг, заполучив Изумрудное Жало, в первую очередь пожелает стать великим. Кроме того, кто им уже стал.
– Что ты имеешь в виду?
– Скажи, Ангер, чего может пожелать маг? Для себя? Только, прошу, как следует подумай. Представь себе возможности Клинка – и скажи.
Блайт долго молчал, затем пожал плечами.
– Первой мыслью было бы пожелать овладеть древними знаниями. Но есть пределы и могуществу Клинков. Если все записи и в самом деле утрачены, то магия альМегера не сможет вернуть их из небытия, поскольку меняет судьбу человека, а не бездушных вещей, вроде пыльных старых фолиантов. Магия будет потрачена впустую – в лучшем случае, возжаждавший силы волшебник найдет несколько уцелевших манускриптов. Значит, он пожелает чего-то иного. Чего-то такого, что будет принадлежать ему и только ему, что никто не сумеет отнять и, главное, оспорить. Скажем… да, я уверен, что человек, преломляющий Клинок ради себя, пожелает стать Творцом Сущего.
– Вот ты и ответил, Ангер, – удовлетворенно кивнула Таша. – Творцу Сущего нечего больше желать для себя. И он преломит Клинок ради нашей цели.
– Среди ныне живущих магов нет Творцов Сущего, – покачал головой Блайт. – И тебе, дорогая, это известно не хуже, чем мне. Уже несколько столетий в Эммере не появлялся…
– Он есть, Ангер. Он есть. И мы найдем его! – почти крикнула волшебница.
– Кого ты имеешь в виду… – И только произнеся эти слова, он вдруг понял, что услышит в ответ. Понял, потому что в глазах Таши светилось что-то вроде легкой сумасшедшинки, и только безумием можно было объяснить ее невероятную, неосуществимую идею.
Консул почти никогда не ошибался.
– Я имею в виду Санкриста альНоора! – победно отчеканила волшебница.
Глава 8
Я вошел в библиотеку, и Дроган поднял голову от книги, которой уделял все свое внимание несколько последних дней.
– Интересно?