– Моя фамилия Григорьев, – неожиданно выпалил Вадим. – И я по рекомендации полковника Рябы…
Груздев расплылся в улыбке:
– Рябы? Кхе… Как он там, бродяга?
– Да как сказать… – глубокомысленно промычал Вадим. – Потихонечку. Одним словом – жив-здоров.
Он понятия не имел ни о каком Рябе, просто назвал фамилию, которую ему дали как пароль.
– Сам-то чего умеешь? – благосклонно спросил Груздев, рассматривая худощавую фигуру Вадима.
– Я боксом занимался, – уверенно соврал тот.
– Это хорошо, – кивнул Груздев, показывая мимикой, что ни капли не поверил в эту чушь. – А в смысле головы – как?
– Не понял? – переспросил Вадим. – Что, в смысле головы?
– По образованию ты кто?
– А-а… – Вадим почувствовал облегчение. – По образованию я историк. Закончил МГУ. Потом аспирантура. Немного преподавал, писал статьи, участвовал в конференциях.
– То что надо, – сухо резюмировал Груздев. – Годится. Сейчас, брат, знаешь какое время? Время интеллектуалов. У нас швейцар – кандидат биологических наук.
Как выяснилось позже, начальник службы безопасности не соврал. Помимо швейцара-биолога в новом штате отеля числились также официантами и посыльными доктор философии, два математика, врач-офтальмолог и оперный тенор.
Груздев решительно придвинул к Вадиму чистый лист бумаги.
– Пиши заявление, Немнихер… Отныне ты – сотрудник второй смены службы безопасности отеля «Националь».Часть вторая «Отель N…»
Глава 1
Отель готовился принять первых посетителей только в мае. То есть меньше чем за два месяца всей разношерстной службе безопасности, набранной улыбчивым и подмигивающим Груздевым, предстояло освоить новую профессию.
Группа охранников, в которую определили Вадима, состояла из восьми человек, включая оператора и старшего смены. И никто в этой смене, в том числе и ее начальник, толком не знал, что нужно делать. Поэтому работу сначала строили по наитию. Определили несколько постов для почасового дежурства: на центральном входе, на служебном входе и на лестнице. На этих постах всегда находилось по одному человеку, каждый из которых умирал от мучительного безделья и напряженного ожидания сменщика. Кроме того, придумали поэтажный обход, совершаемый сотрудником свободной смены безостановочно в течение часа. Гораздо сложнее было решить, чем занять оставшихся четверых. Эта проблема так и осталась нерешенной до самого мая, и не занятые на дежурстве сотрудники смены либо бесцельно слонялись по зданию, осматривая владения, либо просто толклись в операторской.
Вадим с удовольствием бродил по настороженно-гулкому в своей безлюдности отелю и любовался его отделкой, обнаруживая тут и там Историю. Этой науке он посвятил юность и теперь с восхищением и странной грустью ловил себя на мысли, что повсюду видит незримых участников событий полувековой давности, о которых когда-то сам писал статьи и рефераты.
Каждый этаж, по форме напоминающий подкову, он обошел по нескольку раз, рассматривая лепнину и роспись потолочных сводов, старинную резную мебель с декоративными вставками, причудливые витые перила, цветные витражи на лестницах, ковры с замысловатыми орнаментами. Задрав голову и застыв в полусонном оцепенении, он подолгу любовался хрустальными люстрами, бра и канделябрами, а потом, как в музее, останавливался перед каждой скульптурой или картиной, пытаясь угадать, каким чудом они дожили до этих дней в переполненной разночинным людом гостинице.
Вадим разглядывал свое отражение в подслеповатых зеркалах и видел рядом с собой снующих коридорных, степенных коммерсантов, заносчивых иностранцев с сигарой во рту, похожих как один на Мистера Твистера из стихотворения Маршака. Всмотревшись повнимательней, он стал различать в зеркальной мути и иные лица. Это были странные, молчаливые люди в дорогих двубортных костюмах, сидевших на них так же строго, как совсем недавно – известная всей стране форма с синими петлицами.
В тридцатые годы у работников НКВД в этой гостинице была особая, важная миссия: они зорко следили за сохранностью антикварных вещей, привезенных сюда из Резервного фонда и принадлежащих когда-то членам царской семьи, дворянам и богатым купцам, а также – за некоторыми постояльцами отеля, фамилии которых были хорошо известны в стране. В далеком тридцать восьмом здесь бдительно наблюдали за великим писателем Шолоховым и в особенности за его гостями. Точнее – гостьей.
Старший смены – Жора Зевкович, мужчина лет сорока, совершенно лысый, в очках в толстой оправе с большими стеклами, ежедневно подвергался тщательному и занудливому инструктажу Груздева.
– Обязанность каждой смены, – растягивая слова, внушал ему тот, – не только обеспечивать порядок в отеле и его безопасность, но также – что?..
Зевкович всякий раз снимал очки и устремлял задумчивый взгляд близоруких глаз в потолок, надеясь там прочитать ответ.
– Правильно! – поддакивал его молчанию Груздев. – А также осуществлять некоторые неформальные функции бдительного характера.
Произнося эту белиберду, начальник службы безопасности подмигивал и щелкал языком.
– В эти функции, – продолжал он, – входит строгий негласный контроль за – кем?
Зевкович опять устремлял взгляд в потолок.
– Правильно! – невозмутимо резюмировал Груздев. – За обслуживающим персоналом отеля.
– Хорошо, что не за гостями, – с облегчением вздыхал Жора.
– Персонал любого отеля, – не обращая внимания на его реплику, продолжал начальник, – народ вороватый. Так вот: у нас это должно быть исключено. Строгий контроль и… шмон, если понадобится. Отелю угрожает в большей степени не враг внешний, а враг внутренний.
– Враг – это персонал? – уточнял на всякий случай Зевкович.
Груздев подмигивал в знак того, что оценил шутку.
– Враг – это расхлябанность, вороватость и леность, – назидательно объяснял он. – Между прочим, сотрудников самой службы безопасности это тоже касается.
– Будем бороться с врагом, – кивал Зевкович, вставая и направляясь к выходу.
– Я еще не закончил, – останавливал его Груздев. – Особая тема: проститутки.
Зевкович опять садился.
– Девочки, – улыбался начальник, – должны быть свои. Понимаешь меня? Займись лично подбором кадров.Несмотря на это персональное указание, Жора Зевкович перепоручил «подбор кадров» одному из сотрудников смены, который как нельзя лучше подходил для подобной работенки, – Володе Касатонову.
Это был тридцатилетний, большой, как медведь, но необычайно подвижный человек с одутловатым лицом и маленькими, живыми глазками. Бывший хоккеист, «тафф-гай» [11] молодежной сборной, он бесцеремонно и решительно совал нос во все «неформальные дела» смены в поисках «левого заработка».
– Это же такая возможность! – восхитился Касатонов, когда Зевкович в очередной раз вернулся с «инструктажа» и с брезгливостью пересказал суть «пикантного поручения». – Это же дополнительный навар и для Груздева, и для нас!
– Вот и займись этим, – кивнул Жора.С этого дня Касатонов увлеченно взялся за новую работу. Теперь в каждое ночное дежурство смены он усаживался в еще не открывшемся баре «Александровский» на первом этаже и проводил «собеседования» с проститутками, желающими работать в новом пятизвездочном отеле.
Отбор был строгий. Касатонов выполнял возложенные на него «неформальные функции» с педантичностью золотоискателя. Простушек-хохлушек и многочисленных девушек из Молдавии, забредших сюда с Тверской, он отсеивал сразу. Некоторых, правда, «на всякий случай» пробовал на профпригодность в двухспальном номере на пятом этаже. А потом отпускал, с сожалением качая головой:
– Слабовата… Потренируйся еще и приходи через месяц…
С прочими девицами, особенно с теми, кто приходил «по рекомендации», Касатонов был более разговорчив.
– Чем занимаешься? – интересовался он, беззастенчиво разглядывая и деловито ощупывая формы очередной претендентки. – Я имею в виду – в свободное от работы время…
– Я студентка… – отвечала барышня, поворачиваясь, как на примерке у портного.
– На кого учишься? – интересовался бывший хоккеист.
– На учительницу начальных классов.
Касатонов с пониманием кивал своей большой головой:
– Бывает… Языком владеешь?
Девица расплывалась в улыбке:
– Пойдем, красавчик, сам убедишься.
– Я имею в виду английский, – спокойно уточнял Касатонов.
– Оближу тебя по-французски, – улыбалась девушка.
– Дура… – беззлобно ругался интервьюер. – С нашими клиентами нужно еще и говорить . Понимаешь?
– Владею-владею… – отмахивалась претендентка. – Что надо – всегда объясню.
Касатонов испытующе оглядывал грудь будущей учительницы.
– Мамка-то знает, чем ты занимаешься? – участливо интересовался он.
Девушка мрачнела.