Посидели по чину, чарки подняли, донышками по столу ударили.
Хведир сразу распрощался - пошел к себе, новое письмо в Полтаву строчить. Агмета Ярина услала в город - стражу на улицах проверить. Самой полагалось бы, так ведь гость в доме!
Вот и остались вдвоем. Остались - да и разговорились.
Странное дело: слушать пана Рио оказалось интересно, почти как Хведира. Да только бурсак больше книги мудрые пересказывал, а гость все своими глазами видел. Слушала Ярина, дивилась. В каждой земле свой норов, свой обычай. А тут и ежи с волка величиной, и карлы лесные, и Чудило Глиняное, что страхи на людей насылает.
Слушала - и верила. Потому верила, что сам пан Рио многому удивлялся - и зброе огненной, и книжкам друкованным, и черкасскому ладу вольному. О таком в его дальней земле и не слыхали. А когда Ярина вспомнила о чуде-чудном, что в стране французской недавно сотворили - летуне-монгольфьере, - гость только руками развел. Девушка не удержалась - варшавскую газету принесла, где то чудо нарисовано было. Пан Рио дивился, а Ярине приятно стало. Хоть и не встретишь у нас карлов лесных, а все равно есть чем гордиться.
После о жизни заговорили. Пан Рио о себе поведал, Ярина - о себе.
И вновь дивно стало.
О том, что батька гостя - человек шляхетный, Ярина и раньше слыхала. Слыхала - и в толк взять не могла: отчего тогда пан Рио по чужим землям шастает? Ведь не на службе военной, а в доме хозяин нужен!
Теперь поняла - батька пана Рио тамошнего гетьмана прогневал, за то и был по суду на смерть покаранный. Но ведь сейчас банацию эту вроде как отменили? Чего ж пану Рио в свой маеток не вернуться? Что вороги дом пожгли - беда, так ведь и не такое бывает. Дом отстроить можно, после - жену привести, а там и детки забегают.
Или серебра мало? Потому и в сердюках пан Рио?
Гость улыбался, пытался объяснить, но тут и толмач невидимый не всегда мог помочь.
- В нашей земле… нашем мире… несколько иные законы…
Пан Рио задумался, подбирая слова, вздохнул.
- Это трудно пояснить. Но мне кажется, что в моем мире законы магические… волшебные имеют большую силу, чем законы физические. У вас такое - исключение. У нас - правило. Мы говорили с господином Теодором, и он предположил, что мой мир находится ближе к Внутренней Сфере, поэтому в нем больше тонких материй…
Ярина испуганно моргнула. Все, тонкие материи пошли! Ну, Хведир, погоди!
Гость понял, улыбнулся.
- Скажем, наш мир… более волшебный.
Девушка не стала отвечать. Может, и так, а все равно дивно.
- Хотя кто знает? - пан Рио медленно встал, шагнул к окошку, зачем-то тронул рукой толстое стекло. - Сегодня мне снилось… Очень странный сон… видение. Будто кто-то допрашивает меня… мою душу… Кто-то черный…
Ярине стало не по себе. Полутемная зала, густые тени в углах, за окошком - сизый вечер…
Бр-р-р!
- Сны, конечно, всякие бывают, - гость словно понял: подошел ближе, улыбнулся. - Иногда и чужая жизнь снится, словно своя. Но этот… черный… Он рассказал кое-что очень важное…
- Да будет вам, пан Рио! - девушка заставила и себя улыбнуться. - Сны Бог посылает. А если какие не от Бога, то в церковь вам надо, да свечу поставить. Как вы там у себя без Бога живете?
Гость развел руками - так, мол, и живем.
- Как я понимаю, господин Теодор будет жрецом… священником?
Ярина кивнула.
- Я слыхал, что у вас жрецам… служителям Бога запрещено жениться. Какой странный обычай!
- И вовсе не у нас! - возмутилась девушка. - То у латинов, а латины истинного Бога забыли, в ересь впали. У нас только монахам того не можно, а священники женятся. Вот пан Хведир…
Она осеклась, замолчала - и с изумлением поняла, что краснеет.
С чего бы это?
Гость улыбнулся, и от этой улыбки Ярине стало и вовсе стыдно.
Она хотела объяснить, что дело вовсе не в Хведире, и не в той дуре-попадье, что за него отдать собираются…
Не успела.
- Ханум! Ханум-хозяйка!
Девушка вздрогнула. Агмет? Когда только войти успел? Видать, замечталась!
- Говорить надо, ханум-хозяйка, - татарин шагнул из темноты, поклонился, единственный глаз с подозрением уставился на гостя. - Тайно говорить! Шибко тайно!
Пан Рио понял, тоже поклонился.
- Уважаемая госпожа Ирина! Не смею больше навязывать…
- Вот еще! - возмутилась девушка. - Вы мой гость! Оставайтесь, скоро вернусь. А ты, Агмет, что, указывать мне вздумал?
- Шибко тайно! - слуга вновь неодобрительно взглянул на пана Рио. - Бачка Хведир у крыльца ждет…
* * *
Бурсак был не один. Рядом с ним имелся кто-то знакомый, в новом жупане и сердюкской шапке с синим верхом.
Увидев Ярину, Хведир встрепенулся. Тускло блеснули окуляры:
- Яринка! Ярина Логиновна! Вот, прибег…
Хлопец шагнул ближе. Поклон - низкий, вежливый.
- Панна сотникова? То я очень рад!
В первый миг Ярина удивилась, но тут же узнала.
Гринь!
Гринь Чумак!
- И я тебя рада видеть, Гринь! Ну, как твои дела? Как брат?
- Добре! Все добре, панна сотникова! То благодаря вам да пану Хведиру. А я, дурень, вам даже спасибо сказать не успел. Вам - особо, добрая панна! Даже дивно: вас, как мамку мою покойную, кличут… То не случайно Бог так определил! Спасибо!
Парень улыбнулся, и девушке почему-то сразу стало легче. Они не одни! Хорошо, когда люди добра не забывают.
Внезапно лицо чумака стало серьезным, даже суровым.
- В сердюках я сейчас - у пана Мацапуры. Сам не рад, да деваться некуда, панна Ярина. Так вот, прознал я, что пан Станислав сжечь Калайденцы задумал. Завтра…
Девушка вздрогнула, но миг спустя ощутила злость - и неведомую ранее уверенность. Широко шагает Дикий Пан, не споткнуться бы!
- Десять человек поедут - с паном Юдкой. Село маленькое, пан Станислав говорит, что и десятка за глаза хватит…
Ярина усмехнулась - нет, не хватит! Теперь они в Валках не слепы! Теперь и ударить можно - во всю силу!
- Когда?
Гринь задумался, зачем-то потер подбородок.
- После полудня, думаю, к вечерне. Пан Станислав ждет, пока все в церкви соберутся.
- Ясно…
Мысли неслись, обгоняли друг друга. Десять сердюков - немного. На дороге встречать опасно - уйдут, да и на шаблях мацапуровы хлопцы горазды. А вот ежели в церкви спрятаться, да гаковницу вперед выставить… Десяток - в церкви, другой - за домами, чтоб никто не ушел…
- Ну, спасибо тебе, Гринь! От меня - и от тех, кого ты от смерти спас!
Парень смутился, помотал головой:
- То вам спасибо, панна сотникова! Поеду, как бы не хватились…
Он вновь поклонился - отдельно Хведиру-Теодору, отдельно Ярине - и шагнул в темноту.
Сгинул.
- Ну что, пан писарь сотенный? - Ярина глубоко вдохнула холодный воздух, улыбнулась Хведиру. - Вот и мы часу дождались!
* * *
Кони были плохи - еле шли по глубокому снегу. Всадники сидели кое-как, в седлах, а порою и просто на попонах. Ярина обернулась, головой покачала - не войско! Хоть и стараются хлопцы.
Сама девушка ехала впереди, рядом с верным Агметом. Не в первом ряду. Туда не пустили, напомнив, что место сотника - за дозорными, а еще лучше - сбоку, к середине ближе. Вот и довелось пристроиться за широкой спиной пана Рио. Тот сам вызвался первым ехать. Агмет заворчал, но гость, мягко улыбнувшись, напомнил, что у него все-таки два глаза.
Пан Рио был не один. Слева грузно восседал широкоплечий Хостик-Хвостик, справа ерзал по седлу пан лекарь. Их Яринка и брать не хотела: один с раной недолеченной, другому на коне сидеть неладно. Но оба - и заризяка, и гулена - твердо заявили: куда пан Рио - туда и они. Так и переспорили.
Когда все трое сели на коней, девушке внезапно почудилось, будто она уже где-то видела этих странных вояк. Не у хаты Гриня Кириченки, не в лесу - раньше. И только за Валками, когда отряд свернул в лес, сообразила. Ну, конечно! Картинка-лубок, что в горнице отцовской висит! Давно уже висит, поблекла вся. Заходил как-то в Валки офеня из Московии, вот и продал.
Да, картинка, друкованная, красками расцвеченная. На ней тоже три всадника-богатыря, в кольчугах, с мечами. Один руку ко лбу прикладывает, другой рукоять кладенца булатного сжимает…
Ярина чуть не рассмеялась. И вправду! Пан Рио Муромец, Хвостик-Добрыня да Крамольник Попович! И кольчуги при них, и мечи. Только за плечами у пана Муромца - мушкет, а у пана Добрыни - шило да фузея. А так - и не отличить!
Настроение сразу улучшилось. Да оно и не было плохим. Ей ли, сотниковой дочке, боя боятся? И народу достаточно, двадцать парней с ней едут, и шабли с ними, и рушницы, и даже гаковницу волокут. А главное, не вслепую едут. Спасибо чумаку, славный оказался хлопец!
Одно тревожило. Уже перед тем, как выступать, Хведир отвел Ярину в сторону и стал плести какую-то ахинею, что, мол, опасно, и Гриню верить до конца не стоит, и самой ей ехать ни к чему. А если и ехать, то всю сотню брать с ним, паном Теодором, впридачу.