- Браток, - хрипит, - браток, не бросай меня, побудь хоть минуту, Христа ради... Помираю я... - И сразу, без перехода, будто перед ним священник какой, ка-ак начал на себя клепать... исповедоваться, значит.
Ох, часа три, наверное, говорил. Саня, кажись, и вздремнуть успел. Сидишь как дурак, всякую дребедень слушаешь... И неудобно и больно: не забывай, у Сани у самого - нога покалеченная и по лицу будто рашпилем пару раз прошлись... Ну, гляжу, вроде Кувалда успокаиваться стал, значит, к концу дело пошло. Не, пока еще не в смысле - помирать, а в смысле - грехи свои перечислять. Что? Не, особо не прислушивался. К чему мне про чужие гадости слушать? Своих бы не забыть. Вот, вот. А вот в самом конце вдруг интересное пошло. Он-то, видать, все по порядку рассказывает, в хронологической, как ты говоришь, последовательности:
- ... взял грех на душу... Спрашивал ты меня, спрашивал, а я и не ответил...
Ну-ка, ну-ка, вот в этом месте, если можно, поподробней!
- Просили меня этого, вашего Командира, найти... просили... А как, говорят, найдешь, знак ему особый передай...
- Какой такой знак?
- А ты ж... не перебивай меня, мил человек, и так - из последних сил говорю... знак особый... хрендюлинку такую...
- Какую хрендюлинку?
- О-ох, ты не тревожь меня, говорю, не тревожь!.. Не знаю я... На гвоздик крохотный похоже. Только вместо шляпки - камешек беленький, ух и ярок камешек!.. Я его раз на солнышке достал - чуть не ослеп... - Тут Кувалда вдруг захрипел, засипел, как будто в горле у него что-то застряло.
- Эй! - кричу. - Эй, Кувалда, не умирай! Ты еще не все рассказал!
Нет, смотри-ка: отдышался. Продолжает, но уже гораздо тише, и паузы между словами длиннее:
- ... слова нужные впоперед должон был сказать. Кто на те слова откликнется, тому и знак вручить...
- Какие слова? - ору, а сам понимаю, что не то, не то спрашиваю.
- ... про... Юру Деревянного... - опять сипит, воздуха ему, видать, не хватает, - Нету такого... и не было никогда...
И правда, ни у кого, конечно, не хватило ума спросить у Паши-Базуки, возят ли они этого самого Деревянного. Тьфу ты, пропасть, да и опять - не о том!
- Кто передать просил? Кто Вомбата искал? - подожди, не ори так страшно, и не притворяйся: перед собой притворяешься. Ты уже понял, КТО искал. Главное же сейчас не это.
- ... хр... хр... - ох, не успеет сказать, Кувалдушка, помрет... женщина... хр... хр...
- Где она?! Где?! Отвечай, раздолбай старый, а то без покаяния помрешь!
- ... хр... Дуню позови... хр... хр... пусть похоронит...
- Похороним, похороним, не боись. Ответь только: где она? Да не Дуня, а женщина эта?!
Не. Не слышит уже. Только хрипит и все Дуню своего зовет.
Полежал Кувалда так еще немного, помучился. Потом просипел что-то, на последнем выдохе, вроде как со всеми прощался, и кончился.
Саня полз до Цветника двое суток, несколько раз теряя направление. Ну уж, конечно, не только для того, чтобы предсмертную волю Кувалды выполнить. Цветник и Дуня - это был реальный шанс на спасение. Потому что нога уже сильно опухла и до гангрены оставалось чуть-чуть. Ни о каком Квадрате и речи не было. При страшном напряжении ВСЕХ душевных сил, Саня, правда, ЧУВСТВОВАЛ Квадрат где-то на северо-северо-западе. Но до него было... м-м-м... не меньше десяти двенадцати километров, что в нынешнем состоянии равнялось бесконечности.
Саня так умаялся и так отчаялся за время этой своей ползучей дороги, что, увидев Дуню, мирно поливавшего цветы, разрыдался на месте. Но воля умирающего прежде всего! Перед тем как провалиться в сон, Саня несколько раз раздельно объяснил Дуне, что Кувалда умер и просил его похоронить со всеми почестями. Чего уж он там понял и чего на сей счет предпринял - неизвестно. Когда Саня проснулся, Дуня по-прежнему поливал цветы, как обычно напевая себе под нос.
А вот дальше хочешь - голову ломай, хочешь - сам придумывай.
Женщина просила передать Вомбату хрендюлинку. Он ту хрендюлинку взял и ушел. Значит, знал, куда идти. А я не знаю. Но очень хочу узнать.
Саша уж и у Дуни пытался выяснять. Без толку. Дуня, может, где-то в своих цветочках и очень хорошо соображает, но на вопросы складно отвечать не приучен. Попробовал поиграть с ним в обыкновенную отвечалку: только "да" и "нет". Все равно ничего не вышло. Дуня, похоже, одновременно с этим играл в свою, непонятную игру, что-то вроде "МПС", знаешь? В этой игре очень полезный ход - задавать нескольким играющим, особенно разнополым, подряд один и тот же вопрос. Первое время страшно удивляет, почему на однозначный вопрос нельзя получить однозначного ответа.
- Дуня, послушай, ты знаешь, откуда Кувалда пришел в последний раз? Кивает. - А кого он искал - тоже знаешь? - Опять кивок. - Он Вомбата искал, Командира нашего? - Нет, головой мотает. Попробуй пойми. И вот так - уже неделю.
Правда, до Саши уже стало потихоньку доходить, что в этой игре главное не сам вопрос, а его формулировка. Дуня - существо чрезвычайно заформализованное (во, словечко загнул!), поэтому отвечает всегда ТОЧНО на вопрос. Поэтому варианты типа: "Кувалда сделал то-то и то-то, потому-то и потому-то. Да?" - на сто процентов не проходят. Одно неверное слово в этой фразе, и Дуня радостно мотает головой: нет. Радостно не в смысле - злорадно. Просто ему эта игра очень нравится. Бедному уроду, наверное, за всю его жизнь столько внимания не уделяли.
Вечер восьмого дня Сашиного пребывания у Дуни. Милая пастораль. Справа закат, слева закладушки цветут, в кустах соловей кашляет. Мы сидим на лужайке с убогим Дуней и привычно играем в слова.
- Давай еще раз, Дунечка, - говорю я. - Откуда он мог прийти? Матокса? Табор? Усть-Вьюрт? Избы Теплые?
Дуня мотает головой и пускает слюни.
- Стругацкие Поля? Пуннус-Ярве? Серебряное Болото? Нет, радуется Дуня, не угадал! Я начинаю терять терпение:
- Может быть, ТЭЦ?! Или Карам'Д'уморт?! Третий Поселок Первых Мутантов?! Это я уже ору. На ум почему-то приходит очень старый анекдот, который кончается добрым советом: да ты не выпендривайся, ты рукой покажи! Голос мой мягчеет, и я осторожно спрашиваю Дуню: - А ты сам - знаешь, где это находится?
- Да, да, - кивает Дуня, он знает.
- А показать направление можешь? - Понимает ли он, что такое направление?
- Могу, могу!
- Покажи...
Дуня встает и, не раздумывая, машет своей пятипалой клешней на юг.
Теперь как хочешь, так его и понимай. Может, он и правильно ответил, может, это я не по тому пути иду? Ну да, пришел Кувалда с юга. Так он, может, до этого... м-м-м... гулял, например! Вдоль ЛЭП бывшей, как мы, опоры сбивал. Или Пакость выгуливал... Кстати, попутный вопрос: куда после взрыва девалась Пакость? Не знаю, не видел.
Я вру, я специально себя успокаиваю. Я боюсь задать Дуне последний и решающий вопрос:
- Дуня, Кувалда пришел из Города?
Угадал! Угадал! Получите кепи и зонтик.
- Его послала женщина?
Горячо! Горячо! Дуня сейчас из штанов от радости выпрыгнет.
Я тоже.
Собираем все вместе и получаем: Света здесь. Она где-то в Городе. Она послала Кувалду Гризли - найти Вомбата. Паролем было упоминание Деревянного Юры, которого здесь отродясь не было, но которого они оба знают... Дурак ты, Самойлов. Если бы у тебя мозги чуть получше варили, всю сказку можно было еще вначале по-другому рассказать. Варили, варили... Кто же знал, что Света ушла в этот мир со мной? Естественно, никаких ассоциаций с Юрой у меня и не возникло. Здесь ведь тоже человеческие имена попадаются: Дима, например, Паша... Почему бы и не Юра тогда? И почему бы и не Деревянный? Это я теперь только понял, что имелся в виду заместитель Антонова, наш старый знакомый Юра-контрабандист. Ну и ну, Юрон, слава-то о тебе гляди куда докатилась!
Подумай, если бы ты сообразил это сразу и среагировал на пароль, ты бы уже давно знал, где Света. А может, уже и нашел ее.
Теперь ясно, куда делась бриллиантовая сережка?
- Спасибо, Дуня, спасибо. Ты очень хороший и добрый парень. Но мне надо идти. Я должен найти эту женщину. Не спрашивай, Дуня, ты не поймешь. Я люблю ее. И я должен ее отсюда вытащить. Прощай, друг, спасибо за все.
Вот мы и пошли. Мы с Саней.
Ох, да про тот разговор лучше и не спрашивать.
Ну да. Был у нас с Саней разговор. Был. На волоске от помешательства мы с ним висели. Потому как не может человек сам с собой ссориться. Да еще ТАК. И я его понимаю. Хотя тогда, в первый момент, страшно удивился. Мы ведь по большому счету - одно. Один человек со сложным двойственным характером, а не два, в одну личность засунутые... Мудрено, я понимаю. Мы и сами не сразу разобрались. Что странно, что странно? Ты вот, например, гадость какую-нибудь сделал... Погоди, погоди, я к примеру говорю. А потом ходишь и поедом себя ешь, ругаешь на чем свет стоит. Представил? Ну? Так ты что, после этого бежишь в психушку и кричишь, что у тебя - раздвоение личности? Вот. Каково же было мое удивление, когда, в ночь перед выходом, Саня мне вдруг заявляет, что я, дескать, тут совершенно чужой, и по какому, собственно, праву, я распоряжаюсь нашей судьбой, и в Город ему совершенно без надобности, и, вообще, он давно собирался на место взрыва идти - Команду свою искать... Ага.