– Доброе утро, – сказал я саркастически.
– Утро доброе, – ответил он сдержанно. – Это в самом деле вы?
– А кто же?
Он ответил равнодушно:
– Да тут появлялись двое… Правда, выше второго этажа не прошли, рассеялись… не сами, правда, но внизу обманули многих. Ваше высочество?
Я спросил сварливо:
– Неужели и вас надули?
– До третьего этажа недошли, – напомнил он вместо того, чтобы уверять громогласно насчет своей необ- манимости. – Ваше высочество, вы весьма вовремя.
– Еше бы, – сказал я саркастически.
– У нас, – сообщил он, – накопилось немало дел, которые требуют именно вашего вмешательства.
– Тащите, – сказал я обреченным голосом. – Все- таки придется подумать над системой наместничества…
– Работы будет еще больше, – предупредил он немедленно, будто тоже только что раздумывал о наместничестве.
– Почему?
– Придется контролировать и самих наместников.
Я промолчал, а он исчез и через пару минут принес
из соседней комнаты, где его кабинет, большой ларец, откинул крышку и начал вытаскивать тщательно уложенные бумаги, грамоты, указы, распоряжения. Почти все требует только подписи, но с десяток бумаг вообще только с заголовками, состоящими из перечисления моих титулов.
– Как вообще обстановка?
Он разгладил первый лист и, придвинув ко мне ближе чернильницу с торчащим из нее пером, разместил так, чтобы мне было удобнее ставить подпись.
– В город съезжаются знатные гости, – сообщил он. – Из-за того, что вы поторапливали, решено коронацию не откладывать до весны, как принято, а провести сразу же после выборов нового короля.
– Наконец-то, – буркнул я.
– А каковы новости… у вас?
Мне показалось, что спрашивает не только настороженно, но и с некоторым затаенным испугом.
– Что вас бросает в дрожь? – полюбопытствовал я. – Известие, что у нас где-то неприятности, или же сообщение, что в наш братский союз возжелало войти еще одно королевство?
Он вздрогнул, натянуто улыбнулся.
– Надеюсь, шутите?…
– А угадайте.
Он покачал головой.
– Не рискну Неприятности меня, сказать честно, не пугают. Неприятности всех нас сопровождают на жизненном пути, от них никуда не деться. А вот это королевство, что как бы само возжелало под вашу загребущую, может бросить в дрожь.
Я изумился, даже подписывать перестал, уставился на него во все глаза.
– Почему?
– Когда карман переполняется, – ответил он мрачно, – он лопается, и высыпается уже все. Чем выше взбираешься, тем больнее падать…
– Это я слышал, – прервал я. – Как-то и где-то. Давайте сразу же огорошу вас, дорогой друг Под вашу загребущую, ну ладно, мою, хотя я считаю ее как бы общей в некотором плане, добровольно и с энтузиазмом попросились два королевства: Ламбертиния… да-да, они от радости решили стать королевством… или же затем, чтобы мы их приняли, а также королевство Мезина. Я хотел отказать им в их просьбах, но так и не сумел подыскать веских доводов, так что пришлось принять.
Он смотрел, оторопев, во все глаза, наконец пробормотал:
– Но… здесь об этом невероятном событии даже не знают… Как… не понимаю, как вы сумели…
– Защитить демократические преобразования, – подсказал я, – и базовые либеральные ценности донельзя свободных от всего граждан?…
– Нуда…
– Там как раз мимо шли две армии, – сообщил я. – Весьма кстати. Одну я развернул на запад, другую – на восток. Там пока и побудут, находясь на страже мира, демократии и природных ресурсов.
Он кивнул, лицо оставалось мрачным.
– Налогооблагаемая база?
– Выросла, – сказал я ободрительно. – Все сразу хватаете главное, сэр Макдугал!… Вы барон или пока виконт?
Он поморщился.
– Ни то, ни другое. Насколько выросла?
– Где-то на треть, – сказал я, – если не больше. Просто в связи с будет раздача пряников. Вам предстоит смиренно и с благодарностью принять хотя бы титул барона.
Он заметил осторожно:
– Я даже не виконт.
– Виконта пропустим, – сказал я, – у нас, знаете ли, темпы… Весь просвещенный мир дивится, а непросвещенный так и вообще ахает. Нет – лучше графа! Наш двор растет, управлять им должны люди, внушающие даже дуракам, которые, кроме титулов, ничего не понимают.
Он сказал все тем же голосом, но я все равно услышал тщательно упрятанное удовлетворение:
– Как скажете, ваше высочество.
Я подписал еще с десяток бумаг, Жерар добросовестно прикладывает печать к горячим каплям сургуча. Я коротко взглянул на его сосредоточенное лицо, заулыбался.
– Как же хорошо вернуться…
Он остро взглянул на меня, на мгновение вскинул брови, такие же строгие и жесткие, как он сам.
– Ваше высочество из всех королевств предпочитаете это?
Я замедленно кивнул.
– Нечто во мне предпочитает… То ли здесь теплее, хотя на севере от людей тепла видел больше, то ли океан манит… Но сердце, понимаю, должно быть здесь… Или ум?
– Тут дела просто сложнее, – сказал он практично, – и важнее. А вас, ваше высочество, тянет к великим свершениям. Там, на севере, мелкие драчки друг с другом, а здесь перед вами неизведанное…
– Океан неизведанного, – согласился я. – И на суше тоже океан. Сегодня давай до обеда позанимаемся всеми неотложными, а потом можно устроить прием из числа тех, кто уже во дворце.
– А завтра остальных?
– Да, только фильтруй, а то и с мелочами лезут.
После его ухода я поработал с указами и распоряжениями, затем в коридоре послышались голоса, звякнул металл, в проеме двери снова появился сэр Жерар.
– Ваше высочество, – произнес он с церемонным поклоном, – к вам герцог Ульрих Ундерлендский.
– Зови, – сказал я и тут же остановил его жестом. – Кстати, выберите кого-нить из своих, кто будет заниматься этим вот. Вы у нас из личного секретаря постепенно поднимаетесь до канцлера… хотя нет, у нас канцлер Куно Крумпфельд… Кстати, где он?
– По вашему указанию, – напомнил Жерар, – лично объезжает наиболее влиятельных лордов и объясняет преимущества интеграции королевств в единое пространство.
– А-а, дело нужное, пусть завершает, отрывать не будем. В обшем, до вице-канцлера как минимум. А канцлеру, даже вице, негоже совмешать обязанности и секретаря.
Он, не шелохнув даже бровью, ответил спокойно:
– Я предложу вам несколько кандидатур на выбор. А сейчас… герцог Ульрих!
Он отступил, из коридора выдвинулась огромная мощная фигура в дорогом рыцарском панцире с затейливой чеканкой, украшенной золотом. В остальном помимо кирасы костюм вполне светский, разве что краски малость приглушены, герцог несколько старомоден.
На нещадно загорелом под знойным солнцем Ган- дерсгейма лице белые шрамики выделяются отчетливо, их вроде бы стало больше, но тяжелый подбородок все так же выдвинут, кожа на высоких скулах натянута и блестит, а глаза зорко смотрят из-под толстых надбровных выступов.
Я вышел из-за стола, этикет обязывает, сделал два шага вперед.
– Дорогой герцог…
– Ваше высочество…
– Просто Ричард, – ответил я, – здесь мы одни. Прошу сесть, дорогой друг. Вина?
Он опустился в указанное мною кресло, светски улыбнулся.
– Если только то, что пьете сами.
Я хлопнул в ладоши.
– Вина! Моего личного.
Появился слуга в парадных одеждах с гербами Кей- дана, на подносе серебряный кувшин, а вино там в самом деле особое: я сам его сотворил и велел слугам подавать в тех особых случаях, когда прибудут особенно желанные гости.
Я сам, взяв у слуги кувшин и серебряные чаши, налил себе и герцогу, демонстрируя предельную уважительность. Он поклонился, принял чашу и сделал первый глоток. На лице отразилось выражение предельного удовольствия, даже наслаждения.
Некоторое время смаковал, затем отхлебнул снова и сказал с чувством:
– Что за вино… И почему Кейдан никогда им не угощал, я же бывал у него здесь десятки раз!
– Берег, – предположил я. – Там его всего один бочонок. Ничего, теперь нас угощать будет герцог Гот- фрид… тьфу. Его Величество Готфрид!
Он рассмеялся, протянул чащу в мою сторону Я выдвинул навстречу свою, чаши издали мелодичный звон при соприкосновении.
– Ваше высочество, – заговорил он тут же достаточно деловым тоном, – мои эмиссары наметили места для строительства крепостей ордена Марешаля. Две в Варт Генце, одна в Скарляндии, еще одна в Турнедо. Кроме того, легализовали прием в братство здесь, в Сен-Мари…
– Прекрасно, – сказал я. – Вы намекаете, что неплохо бы профинансировать за счет государства?
Он улыбнулся.
– Хотя бы частично.
– Будет, – пообещал я. – Кстати, что с великим событием в истории Сен-Мари в связи со сменой королевской династии?
– Все лорды, – сказал он неторопливо, – осведомлены, что выборы вот-вот состоятся. Как только в столицу съедутся если и не все, то большинство знатных людей, к мнению которых прислушиваются. Потому уже сейчас в Геннешу заполнены гостиницы, а верховные лорды прибывают в свои дома и дворцы.