— он опустился на колени, проверил клапан, потом другой, не стал проверять остальные, потому что с ними было то же самое. — Проколов нет, шины спущены. Нарочно! Вот чертовы хулиганы! Что ж, это перечеркивает наши планы на сегодня. Завтра придется одолжить у кого-то насос, накачать их немного, чтобы доехать до лагерного гаража, а потом снова заживем нормально!
— О нет! — она чуть не плакала.
С этими женщинами не разберешься, подумал он. Сначала она не хотела ехать в город, а теперь не может ехать и расстроилась!
— У меня есть еще бутылка вина, — он постарался утешить ее, закрывая машину. — Придется, видно, удовольствоваться этим. Рыбный бар еще открыт, если повезет, прихватим что-то оттуда по пути. Ну, пошли, нам надо поговорить. Ты же обещала просветить меня по поводу одной-двух вещей.
* * *
Нынче вечером они как чужие, думал Джефф, сидя на диване. До сих пор они только держались за руки. Частые паузы в разговоре, пустая беседа, только чтобы не молчать. Он снова наполнил бокал Энн; может быть, вино поможет ей расслабиться, и он заставит ее говорить.
— Думаю, мне надо пораньше лечь сегодня, — она уставилась на стену. — Лучше я пойду к себе, Джефф, если ты не против.
— Как угодно, — он поджал губы. — Но я думал, что ты должна мне что-то объяснить. Ты же обещала, помнишь?
Она нервно облизала губы.
— Я не могу рассказать тебе, Джефф. О, видит Бог, я хотела тебе рассказать, чтобы ты перестал слишком давить на меня. Но я подписала документ о неразглашении государственной тайны.
— Государственной тайны! — он не мог в это поверить. — Но... но это касается лишь государственных служащих самого высокого ранга!
— Я и есть такая, — она слабо улыбнулась. — Прошу тебя, не заставляй меня рассказывать. Достаточно сказать, что сегодня вечером, если бы ты пожелал, я бы убежала с тобой. Не думаю, что мы бы далеко смогли убежать, они бы заблокировали дороги и отправили бы своих людей на наши поиски. Твои шины спустили не хулиганы, Джефф, это были... я не могу сказать, кто, но они не позволят ни тебе, ни мне покинуть лагерь.
— Мне! При чем тут я? Наверное, из-за наших отношений?
— Частично — да, — она сидела, опустив голову. — Я пыталась заставить тебя уехать несколько дней назад, Джефф. Думаю, что теперь слишком поздно. Мы оба замешаны в этом деле, и нам придется пройти этот путь до конца. Благодарение Богу, что мы все еще вместе.
— Хорошо, допустим, ты не можешь рассказать, — он встал и принялся мерить шагами комнату, — но происходят странные вещи, не говоря уж о двух убийствах и о стрельбе полицейских. Может быть, действует какая-то диверсионная группа? Или же те, кому принадлежит лагерь, что-то затеяли?
Она вздрогнула, и он понял, что почти догадался.
— Не спрашивай меня, Джефф, прошу тебя.
— Я просто сам с собой разговариваю, пытаюсь угадать. — И слежу за реакцией. — Какой-то нездоровый правительственный эксперимент, например, воздействие на людей дозами радиации, чтобы увидеть их реакцию?
— Замолчи! — почти истерический вскрик, и он знал, что очень близок к правде.
Он подошел к ней, обнял одной рукой.
— Извини, я буду держать свои догадки при себе. Но я думаю, что тебе лучше остаться на ночь здесь.
— Нет, — она была непреклонна. — Я должна вернуться в свое шале. Они могут проверить, особенно если они зашли так далеко, что не дали нам уехать из лагеря. Лучше я пойду, Джефф.
— Я провожу, — он поцеловал ее.
— Нет, со мной все будет в порядке. Думаю, чем меньше нас будут видеть вдвоем с этих пор, тем лучше для нас обоих. О, Джефф, уезжай, пока не слишком поздно. Отведи машину в гараж, пусть накачают шины, и беги отсюда!
— Не выйдет! — он сжал ей руку. — Теперь уж я буду рядом. Ни ты, ни они не выгоните меня. Завтра увидимся в ресторане.