Это была всего лишь ее обязанность перед мужем, часть роли, которую положено играть женщине, без этого человеческий род перестал бы существовать в течение ста лет. Рут допускала, что некоторым женщинам секс очень нравится. И это справедливо, все люди разные. Но для нее секс не был необходимостью, можно любить кого-нибудь, но не спать с ним. Она до сих пор еще ни разу не испытала оргазма; в молодости секс был иногда приятен, но не более. С годами у нее это прошло, и когда в 45 у нее внезапно начался климакс, она втайне надеялась, что с сексом будет покончено. Но стало еще хуже.
Гвин настоял, что ему нет больше необходимости соблюдать предосторожность, и на несколько месяцев он стал более похотливым, чем за все последние десять лет. Боже, как она ненавидела это теперь, когда он отказался надевать презерватив, столько грязи! И теперь она расплачивалась за то, что отказалась от предложения сделать операцию по стерилизации пятнадцать дет назад.
Ее мать отговорила ее от этого. "Лучшее средство предохраниться от беременности, моя милая, — заявила мать надменным тоном, но несколько смущенно, — не заниматься этим вообще. Твой отец особенно не докучал мне после твоего рождения, просто потому что мы не хотели больше детей, и он понимал всю бесплодность и унизительность попыток принудить меня к удовлетворению его нечастых желаний. Если же ты сделаешь эту операцию, ты просто дашь Гвину зеленый свет — он станет пользоваться тобой по первому капризу. Послушайся меня, отучи его от этого сейчас, и он найдет, чем заняться.
У Рут дрожали руки, когда она намазывала маслом тост на столе. Это, должно быть, случилось ночью после той вечеринки с шампанским, которую Гвин устроил по поводу открытия своих новых офисов. Он был тогда навеселе, и она сама почти хотела этого. Он заставил ее делать какие-то отвратительные вещи, она никогда не сможет почувствовать себя чистой после этого. То, что он с ней вытворял, было непозволительно для мужа, И Бог наказал ее за это! Теперь ей придется подготовиться к риску родов, к душевным и физическим страданиям, и даже если все будет хорошо, ей предстоят кормление, бессонные ночи, смена пеленок и стирка. Ей хотелось закричать, дать волю истерике.
Она даже подумала об аборте, в ее возрасте ей его сделали бы сразу. Нет, это убийство, и Господь покарает ее снова и еще более сурово, чем сейчас. Так что ей придется рожать. Ею овладело внезапное желание бежать из этого шале, закричать и спастись бегством. Но это не решило бы проблему, потому что плод останется в ее утробе.
— Привет, мам! — дверь с шумом распахнулась, появилась Сара, стройная темноволосая девушка в шортах и майке. Рут удержалась, не сделала ей замечание, что дочь не надела лифчик; может быть, скажет потом. Сара выглядела соблазнительно, а именно поэтому девушки и попадают в беду. Стоит только дать мужчинам повод, и они не отвяжутся.
— Ты что-то не в духе, мам. Веселее, мы же на отдыхе, или ты забыла?
— Со мной все в порядке. Твоему отцу что-то нездоровится. — Свали все на Гвина, он это заслужил, это его вина,
— Вот старикан несчастный! Да он всегда не в настроении, если ему на работу не идти. Не бери в голову!
— Съешь тост, — Рут стала ставить еду на поднос. — Я отнесу папе завтрак в постель.
— Хочешь, чтобы он растолстел и обленился? Он и так уже толстый, тебе немного осталось постараться, но вот как тебе удастся сделать его ленивым?
— Тише! Он тебя услышит.
— А мне плевать.
— Не груби, пожалуйста, — резко сказала Рут и через силу сменила тему. — Ты, наверно, потому такая возбужденная, что Норман завтра приезжает.
— Вот еще, стану я из-за него возбуждаться!
Рут в изумлении посмотрела на дочь, подумав, что ослышалась. Несколько месяцев у Сары только и разговоров было, что о Нормане, и это весьма беспокоило Рут, и вдруг она так безразлично говорит о нем.