Скалли была почти одного с ним возраста, чуть пониже ростом, круглолицая, с мягкими золотисто-рыжеватыми волосами до плеч. Очень женственная, агент Скалли поначалу не воспринималась преступниками как серьезный противник, но при более тесном с ней знакомстве им приходилось расставаться со своими иллюзиями.
Малдер вытер рот салфеткой и, ухмыльнувшись, переспросил:
— На ковер?
— К Скиннеру. Завтра утром. Безотлагательно.
Малдер продолжал улыбаться, но выражение глаз изменилось: в них вспыхнул неподдельный интерес и азарт.
Если их срочно вызывает замдиректора, да еще сейчас, когда на них обоих висят незакрытые дела, это может означать только одно: им предложат дело под грифом «Икс».
— Может быть, и так, — словно прочитав его мысли, согласилась Скалли и, выхватив у него из-под носа последний ломтик картошки, откусила половинку и приподняла бровь. — А может, у тебя опять неприятности.
Глава 3
Над пустыней сгущались сумерки. Вечер в городке у подножия гор Сандиа обещал быть приятно-прохладным. Жара понемногу спадала, бродяга ветер поднимал пыльные буруны и гнал их по магистрали Альбукерке — Санта-Фе. Змеи попрятались в норы. По маленькому городскому скверу бежал марафонец. Его бурно приветствовали дети, не спешившие возвращаться домой с урока верховой езды. В небе, широко распахнув крылья, парил ястреб.
На низком берегу Рио-Гранде, заросшем ветвистыми тополями, швырял камешки в воду Пол Дэвен. Река здесь давно обмелела, и каждый раз, когда камень падал в засохшую грязь, Пол зло чертыхался.
Он ненавидел Нью-Мексико.
«Вот вам и широкая полноводная Рио-Гранде, с порогами, утесами, и все такое прочее», — подумал он.
Может, где-нибудь так оно и есть, но только не здесь. Здесь он ее запросто переплюнет, не то что переплывет (в ней и воды-то почти не осталось). Какие уж тут утесы и пороги!
И Пол швырнул еще один камешек.
За спиной послышалась музыка: предки включили радио в трейлере, где все они жили, пока не готов дом. Его должны были достроить еще три месяца назад, когда они приехали из Чикаго, но началась какая-то неразбериха с бумагами, потом забастовка, потом еще черт знает что… Пол фыркнул и швырнул камень с такой силой, что чуть не свернул плечо.
Он-то думал, что будет жить на Западе. Пусть не на Диком, но все-таки Западе…
А предки всего-навсего сменили один город на другой. Только в Чикаго Пол был свой — там на него никто не наезжал из-за того, что он как-то не так говорит и одевается.
Сзади зашуршали камни. От неожиданности Пол вздрогнул, но не обернулся: наверно, это зануда сестрица по просьбе родителей спускается позвать его домой — а то вдруг на него нападет дикий зверь, утащит в пустыню в свое логово и сожрет на завтрак.
Так и есть.
Как будто здесь водятся твари, которым такой здоровый малый по зубам!
— Ты здесь, Пол?
— А ты что, слепая? — огрызнулся он через плечо.
Пэт хохотнула и плюхнулась рядом. Она была на год моложе брата (ей исполнилось шестнадцать), носила очки с толстыми стеклами, волосы небрежно схвачены в два хвоста. Пол не считал себя глупым, но рядом с сестрой не раз сомневался в своих умственных способностях.
Согнув ноги в коленях, Пэт обхватила их руками.
— Не слишком живописная речка!
— Какая наблюдательность!
— Опять ругаются.
— Тоже мне новость.
С тех пор как они здесь поселились, родители постоянно ругались: из-за дома, из-за переезда, из-за того, что отец того и гляди потеряет работу, да из-за чего угодно. А как они поцапались, когда Пол на свои сбережения купил себе индейский амулет на бисерной нитке! Отец обозвал его хиппи и педиком, мать принялась защищать сына, а Пол, хлопнув дверью, убежал, пока не успел натворить глупостей.
Опустив подбородок на колени, Пэт смотрела на воду.