Сделай, однако, от рассмотрения газа следующий шаг и представь себе вещество, которое настолько же бесплотней газа, насколько газ бесплотней металла, — и ты, Лоуренс, наконец приблизишься в своем понимании к массе, единственной в своем роде, — к нерасторжимой материи. Потому что, хотя мы и примеряемся с бесконечной малостью самих атомов, бесконечная малость пространства между ними представляется абсурдом. Ибо тогда непременно возникло бы какое-нибудь критическое состояние, какая-то степень разреженности, когда, если атомы достаточно многочисленны, промежуточное пространство между ними должно было бы совершенно исчезнуть и вся их масса — абсолютно уплотниться. Лоуренс, эти вещи ты должен помнить еще из университетского курса элементарной физики. Ну, а поскольку само понятие об атомистической структуре в данном случае целиком и полностью исключается, природа этой массы неизбежно сводится теперь к представлению о духе. Совершенно очевидно, однако, что вещество по-прежнему остается материей. По правде говоря, мы ведь не можем уяснить себе, что такое дух, поскольку не в состоянии представить себе то, чего не существует. Лоуренс, ты обольщаешься мыслью, будто составил себе о нем какое-то понятие потому только, что обманываешь себя представлением о нем как о бесконечно разреженном веществе. Ты понимаешь свою ошибку, Лоуренс?.. — Лоуренс, твоя мысль об абсолютном уплотнении наталкивается на одно серьезное возражение, которое, как мне кажется, невозможно оспаривать; оно заключено в том ничтожно малом сопротивлении, которое испытывают небесные тела при своем обращении в мировом пространстве. Лоуренс, ты знаешь, что сопротивление тел зависит главным образом от их плотности, это знают даже троечники по астрономии… Абсолютное уплотнение дает абсолютную плотность. А там, где нет промежуточного пространства, не может быть и податливости. И абсолютно плотный эфир был бы для движения звезд преградой бесконечно более могучей, чем если бы они двигались в алмазной или железной среде… Не так ли, Лоуренс?.. — Лоуренс, легкость ответа на твое возражение прямо пропорционально кажущейся невозможности на него ответить. Если уж говорить о движении звезды, то ведь совершенно одно и то же, звезда ли проходит через эфир или же эфир сквозь звезду. И самое главное заблуждение и астрономии, — это попытка совместить постоянно наблюдаемые замедления хода комет с их движением в эфире. Потому что, какую бы большую разреженность эфира ни допустить, он бы остановил все обращение звезд гораздо раньше срока, положенного учеными-астрономами, которые всячески стараются ускользнуть от этого вопроса, оказавшегося гораздо выше их понимания. С другой же стороны, замедление, которое в действительности имеет место, можно было бы предвидеть заранее, учитывая трение эфира, мгновенно проходящего сквозь светило…
В этот момент в палату вновь вошла медсестра. Джакоби, перевернувшись на другой бок, очень недовольным тоном спросил:— Что вам угодно, мисс?
В этот момент Лоуренс был на подходе к доказательству того, что Бог действительно существует — для этого ему пришлось привлечь на помощь все естественные законы, которые ему были известны.
Медсестра подошла к кровати. — Как вы себя чувствуете?..
Джакоби отвернулся к стене. — Хорошо. А почему вы спрашиваете?..
Медсестра замялась. — Мне показалось… Мне показалось, что вы разговаривали с собой, доктор Джакоби… — Да. Разговаривал. Ну и что?..
Медсестра принялась переминаться с ноги на ногу, не зная, с чего начать. — Понимаете… Мне показалось это несколько странным…
Лоуренс, вновь обернувшись, с нескрываемой ненавистью посмотрел на медсестру. — Оставьте меня в покое…
Та, пожав плечами, удалилась.