Часам к семи ему стало легче, а после душа Панов оправился. Пообедав в баре, Андрей собрал вещи, сел на мотоцикл и отправился последний раз увидеть море.
На второй план отошли мысли о сервисе, об уровне отеля, о качестве местной кухни. Он никогда не любил Черное море и с большим удовольствием окунулся бы в Эгейское или Средиземное, но это было бы неинтересно – сесть в самолет, нанять такси…
Он летел на своей девочке, на «Ямахе», и ветер кричал ему в лицо, и впереди его ждали остановки, придорожные мотели, и девушки, и вкус моря, ощутимый издалека… – и это было лучшее приключение в его жизни, потому что сейчас он был одиноким бесстрашным ездоком, которого не испугать такой заурядной штукой, как смерть. Он бросал вызов всем этим «КамАЗам», заигрывал со смертью, и он и грустил, и радовался тому, что наконец оценил жизнь.
Он кокетничал с официантками. Без малейшего страха ел придорожные шашлыки. Дерзко глазел на дальнобойщиков и пару раз даже ввязался в драку.
А когда увидел море и сосны, и песок, и загорелых людей, которые забыли обо всех неприятостях, то почувствовал себя таким живым, что на секунду ему показалось, будто его мотоцикл взлетел, преодолев земное притяжение.
Андрей снял комнату в гостинице, спрятал «Ямаху» в гараж и лег на серый крымский песок.
Жизнь стала для него ценной сама по себе, без дополнительных условий. Без успеха, без карьеры, без дома, без машины, без статуса завидного московского холостяка.
Было только его тело, которое ласкали солнце и ветер, был покой в душе и ощущение того, что твое земное существование ознаменовывается не количеством памятников, которые ты видел, не стоимостью обедов, которые съел, не длиной яхт, на которых побывал, а вспышками беспричинного счастья, когда ты чувствуешь себя в безопасности только потому, что ничто тебя не тревожит…
В Евпатории Андрей познакомился с девушкой Настей, у которой на пятке была татуировка в виде черепашки. Настя каталась на вертикальном водном скутере, похожем на самокат.
– Я как-то попробовал, так у меня руки неделю тряслись, – заметил Панов, указывая на скутер.
Настя неохотно изобразила удивление.
Она была невысокой, метр с половиной, мускулистой и поджаристой, как булочка.
– А вы милая, дружелюбная девушка, которая не доверяет незнакомцам, или вы приехали сюда с другом? – поинтересовался он.
Настя задумалалась.
– Вы хотите завести друзей или строите планы, как бы со мной переспать сегодня вечером? – спросила она.
– Строю планы, как переспать, – признался Андрей.
Настя еще раз подумала.
– Странный у нас разговор, – заключила она.
– Если бы он был обычным, было бы хуже.
– Ну а какой бы у нас был обычный разговор? – Она присела рядом с ним на песок.
– Я спросил бы, откуда вы приехали. Сколько дней здесь. Были ли раньше.
– Ну, да, занудство, – согласилась она. – Давай на «ты»? Я Настя.
Волосы у Насти были белые.
Ночью они пили вино, Настя порвала босоножку за пятнадцать тысяч и выкинула ее в море, они шли босиком по пляжу, пили коньяк в кафе, где все официанты были геи…
Она любила сверху, и Андрей чувствовал каждый ее мускул, а потом думал о том, что же за прелесть эти встречи без прошлого и будушего. Все равно, что портреты в музеях, на которых изображены люди, о которых ты ничего не знаешь: дама, крестьянка, обнаженная женщина без сословных признаков – и ты смотришь и воображаешь разные истории, домысливаешь их жизнь, а иногда просто любуешься…
Утром он отвез Настю домой, собрал вещи и уехал.
В Севастополе Андрей увлекся красоткой Наташей – девушкой с фигурой манекенщицы, с золотисто-шоколадными волосами и родинкой над верхней губой.
Он принес ей голубой коктейль, но Наташа отказалась пить.
– Ты думаешь, я его отравил? – рассмеялся Панов.
– Ты не поверишь, чего со мной только не случалось, – ответила она, не глядя в его сторону.
Андрей выпил коктейль сам, а потом отвел Наташу в бар, где заказал ей то, что она пожелала – пиво с вишневым сиропом.
Изысканная Наташа оказалась спортсменкой, чемпионкой чего-то там по рафтингу, а также студенткой факультета экономики МГУ.
Она потащила его в поход в горы, и они плескались в ледяной родниковой воде, ночевали в палатке и жарили сосиски.
Секс был нежный и такой, будто они лет пять жили вместе и даже устали друг от друга, но под южными небесами романтические чувства вернулись.
В Симеизе Андрея обольстила женщина лет тридцати пяти по имени Нина. Нина была похожа на русалку: темные прямые волосы до талии, бледная кожа, отчаяние в зеленых глазах.
Она беззастенчиво рассматривала его на пляже. Познакомиться труда не составило, а в постель она его сама затащила.
Позже выяснилось, что Нина – лесбиянка.
– Да, мы спим с мужчинами, – сказала она, вставляя сигарету в золотой мундштук, инкрустированный бирюзой и рубинами. – Секс с женщиной – это лажа.
– Почему тогда ты лесбиянка? – Андрей перевернулся на живот и заглянул ей в глаза.
– А ты пробовал когда-нибудь жить с мужчиной? – поинтересовалась Нина.
Андрей не пробовал.
– В определенный момент ты все-таки стоишь с утюгом в руке и гладишь его рубашки, – продолжала Нина. – А твоя домработница вынимает из холодильника его грязные носки. Жить можно только с молодыми, они легко обучаются, но с молодыми мне скучно.
– А чем ты занимаешься? – спросил Андрей.
– Торгую антиквариатом. Красивый бизнес. Подделок до хрена. Главное – знать, где берут подлинного фальшивого Фаберже. Не отличишь.
– А ты, случайно, не обожаешь поэзию Серебряного века?
– Да ну тебя в жопу! – обиделась русалка. – Я вообще поэзию не усваиваю. Люблю детективы.
В Ялте у Андрея был секс с чужой женой. Ему надоела жареная рыба с картофельным пюре в кафе, и он зашел в настоящий ресторан. За соседним столом ужинала компания: солидные мужчины в теннисках и летних брюках, нарядные девушки и Она. Имени Панов не узнал.
Женщина не была красивой: худое нервное лицо с длинным носом, но в глазах у нее металось безумие – привлекательное, хоть и заразное. Она подмигнула ему и вышла, а он последовал за ней. Они занимались сексом прямо в кустах жасмина, неподалеку от ресторана, пока ее муж ковырял жюльен. Вязаное развратное платье она сняла и осторожно повесила на ветку.
– Не трогай прическу! – предупредила она вначале.
– Я пойду первой, – сказала она в конце.
Андрей уже испугался того, что наделал, потому завел «Ямаху» и поспешил оттуда убраться.
В Коктебеле его девушка так напилась, что он тащил ее домой на спине.
Он ждал очереди в баре, наблюдал, как симпатичный, но простоватый и, откровенно говоря, сильно подшофе мужчина заигрывает с девушкой, которая позже оказалась Олей.
– Девушка… – обратился к Оле мужчина. – А вы не модель? Я вас мог по телевизору видеть?
Девушка устроила целое представление.
– Ну, да! – воскликнула она. – Это ведь я рекламирую средство для потенции! Меня узнают все, у кого проблемы с эрекцией! Добро пожаловать в клуб!
Мужчина испарился.
Андрей захихикал.
– Что? – повернулась к нему девушка. – Весело? Хотите так же?
– Думаю, вы его обманули. Думаю, вы рекламируете особые секаторы для кастрации, – сказал Андрей.
– Ух ты! А ты остроумный, да?
– Ну, тексты мне пишет Жванецкий, я их только озвучиваю.
Девушка стала его раздражать. Смешная, но злыдня.
– Ладно, можешь меня угостить, – она будто ощутила его раздражение. – Или я тебя?
– Ты меня, – буркнул Андрей.
Она была очень красива. И по внешности невозможно было догадаться о вредном характере. Вьющиеся светлые волосы, интеллигентное лицо с мягкими чертами, тонкие длинные пальцы…
– Меня только что бросил друг с помощью смс, – сказала она. – Смотри… – она немного повозилась с телефоном и показала Андрею текст: «Перевез свои вещи. Извини. Между нами все кончено». – Да он просто Куприн, так? – усмехнулась Оля. – А мое сердце рвется на части…
– Ну, может, это шутка… – Андрей не умел утешать.
– Ты серьезно? Я два года жила с человеком, у которого такое чувство юмора, и ничего об этом не знала? Почему тогда я ни разу не нашла в изюме дохлых тараканов?
– Ладно, я был не прав! – сдался Андрей.
– Предлагаю напиться и заняться сексом, а? – предложила она.
Секс произошел днем. Они уплыли на водном скутере в неприметную гавань, расстелили полотенце, и Андрей окончательно убедился в том, что романтики в сексе на пляже нет ни на йоту. Зато в Оле было много страсти. Секс был мучительным, но прекрасным.
– Это называется ковровый ожог? – рассматривал Панов свои колени.
– Тогда уж песочный ожог, – ответила Оля. – Кажется, я сейчас умру…
– От счастья?
– От похмелья… – вздохнула она. – Вторая волна. Пиво еще есть?