Сны для двоих. Больше, чем просто сны. Меньше, чем явь.
Ледяной Беркут уже ждал ее. Как в прошлый раз. И позапрошлый.
Он быстро овладел иллюзорной магией пространства сна и всегда появлялся первым. Как будто не желал, чтобы Мия становилась свидетельницей его слабости, видела жуткие следы пыток на теле. Ей оставалось только догадываться, что происходит с ним в реальности, и эти мысли сводили с ума.
— Иди ко мне.
Жесткие, в мозолях руки легли на плечи, прижимая Мию к обнаженному мужскому телу. Мир моргнул и сменился знакомыми покоями в Инуваси-дзё.
— Снова сюда?
— А ты хочешь в развалины?
— Мне все равно.
Мия прижалась к нему — кожа к коже, зарылась пальцами в непослушные черные волосы, коснулась губами колючего подбородка. В пространстве сна они всегда появлялись обнаженными. Нагота, страх утраты и щемящее ощущение эфемерности счастья раз за разом толкали ее в объятия Акио, словно, занимаясь с ним любовью, Мия пыталась завладеть им. Доказать судьбе, смерти, что этот мужчина принадлежит Мии и она никому его не отдаст.
У ласк, которые они дарили друг другу, был горький привкус отчаяния.
— Подожди! — Акио отстранился, и Мия испугалась — таким мрачным было его лицо. — Сначала дело. Свяжись с Кудо. Пусть вытащит Хитоми из дворца. Вытащит и спрячет так, чтобы Ясуката не нашел. Если он это сделает, я прощу его участие в моем аресте.
— Что случилось?
Между бровей даймё залегла тяжелая складка, он выдохнул сквозь зубы и ответил ровным от ярости голосом:
— Ясуката угрожал мне жизнью сестры. — Он немного помолчал. — И брата. Если Кудо сможет вытащить еще и Нобу, я буду в долгу перед ним.
— С Нобу все в порядке.
— Что?
— Мне сказали только сегодня. Такеши устроил ему побег. Твой брат в безопасности.
Его лицо чуть разгладилось.
— Хорошо. Тогда Хитоми…
— Не волнуйся! — Она обняла его, пытаясь ободрить. — Все будет хорошо. Я не дам ее обидеть.
— Второе: я хочу, чтобы ты тоже покинула Ши-Рю.
— Но…
— Никаких «но»! — Он с силой сжал ее плечи и встряхнул. — Ты слишком дорога мне.
Опять. Сколько можно? С тех пор как Мия рассказала ему о предпринятой авантюре, Акио пытался заставить ее уехать из замка.
Девушка упрямо мотнула головой.
— Нет! Я не уйду без тебя.
Акио нахмурился.
— Хватит спорить, Мия! Ты понимаешь, что будет, если сёгун узнает о тебе?
Мия снова покачала головой. Обвила руками его шею, прижалась щекой к щеке.
— Я не только твоя невеста, я — императрица. Ты не можешь мне приказывать. А я не уйду без тебя.
— Если с тобой что-то случится…
— Не случится, — перебила она его. — Ничего не случится, обещаю. Обними меня. У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на ссору.
Акио выдохнул, удерживая раздражение. Насколько все было проще, пока Мия была его наложницей!
— Ты должна меня послушать!
— Нет, не должна! — Девушка чуть отстранилась. — Любовь моя, я никогда не буду тебе приказывать, но и ты не должен приказывать мне. Или ты хочешь видеть меня своей марионеткой? Пустышкой, которая ни за что не отвечает и ничего не решает?
Он хотел видеть ее своей женой и матерью своих детей. Своим сокровищем, тайной отрадой, счастливой и послушной женщиной рядом. Секретарем и помощницей, как это было на Эссо.
Не больше.
Для безродной гейши Мии Сайто это слишком много. А для Миако Риндзин слишком мало.
Мия легонько потерлась носом о его плечо.
— Прошу, не настаивай, я все равно не послушаюсь. Лучше обними меня. Ты нужен мне…
И несгибаемый даймё Эссо подчинился.
Небесная повозка владычицы Аматэрасу уже вынырнула из-за горизонта, окрасив редкие облака в оттенки апельсина и сирени.
Хитоми замерла, не дыша от восторга. Каждый день в половине шестого утра она спускалась в сад, чтобы срезать букет для принцессы, и каждый день исполненная молчаливого спокойствия и гармонии красота императорского сада ранила ее в самое сердце.
Дрожали крупные капли росы на гирляндах глицинии. Журчала вода, пробираясь меж живописно раскиданных по руслу ручья валунов — древних, поросших мхом. Тенистыми шатрами возвышались клены. Пышно цвели пионы и рододендроны. Усыпанные соцветиями кусты хризантем издали казались алыми, белыми и золотыми шарами.
В этот ранний час еще не было слышно ни голосов, ни переклички стражи, ни звука гонга, призывающего прислугу. Только восторженный щебет птиц и журчание ручейка.
Девушка прошла по выложенной валунами дорожке вглубь сада. Всего через час она покинет Ши-Рю. Уедет тихо, тайком, даже не обняв госпожу на прощанье. Так нужно, чтобы сёгун ничего не заподозрил. Преданные принцессе люди уже ждут у хозяйственного входа. Они отвезут Хитоми в поместье госпожи и спрячут, пока все не закончится.
А Тэруко останется здесь. Сражаться против сёгуна, одна. Она обещала спасти братьев Хитоми, и девушка верила обещанию подруги.
Ах, как же плохо, что госпожа остается одна! Принцесса бесстрашна, но даже самым сильным воинам нужна поддержка. Особенно когда душа изранена и кровоточит.
Какой печальной вчера была госпожа и как искусно она прятала свою печаль под беспечной маской. Может, красивый букет утешит ее с утра и вернет на лицо искреннюю улыбку?
Прощальный подарок. Хитоми срежет самые красивые, самые пышные цветы. Четыре золотые хризантемы и одну алую в центр букета.
Она вздохнула. Разве могут утешить цветы, когда разбито сердце?
Самханский гость жесток! Неужели он не видит, с какой жадностью ловит принцесса каждое его слово? Как вспыхивает от счастья рядом с ним, как стремится ему понравиться?
А если видит, то зачем раз за разом убивает в принцессе радость?
Мысли от горя подруги перешли к ее собственному. Хитоми вспомнила о братьях и часто-часто заморгала, пытаясь удержать слезы, но они полились словно сами собой, как бывало уже не раз за последние дни. Тоска, страх за близких и необходимость скрывать эти чувства от всех вокруг вконец измучили девушку.
Она утерла слезы краем рукава и ойкнула от неожиданности.
На дорожке прямо перед ней сидел енот.
Это был крупный, взрослый и очень красивый енот. В роскошной серебристо-серой шубке, с пушистым полосатым хвостом и хитрющей мордочкой. Черные глаза-бусинки весело поблескивали.
— Привет, — нерешительно сказала Хитоми.
Енот пошевелил ушами.
Девушке ужасно захотелось подозвать зверька, запустить руки в его шубку, потискать, приласкать, накормить. Рука сама собой потянулась к кошельку на поясе, в котором лежали зачерствевшие остатки рисовой лепешки — Хитоми стащила ее за ужином, чтобы покормить уток в дворцовом пруду. Но уток можно в любой день покормить, а когда еще она увидит живого енота?
— Иди сюда. Хочешь кушать?
Енот сморщил нос и чихнул. Хитоми сделала нерешительный шаг, ожидая, что зверек в любой момент сорвется с места и убежит, но он остался сидеть, разглядывая девушку.
Шажок, другой, третий… Когда она почти подобралась вплотную, зверек чуть отбежал и снова сел, разглядывая фрейлину.
— У меня лепешка есть. Хочешь?
Лепешка в кошельке совсем раскрошилась, выглядела неаппетитно и жалко. Енот посмотрел на Хитоми с веселым изумлением. «Неужели ты правда думаешь, что я буду это есть?» — было написано на его снисходительной мордочке.
— Не хочешь? — Она сделала еще шаг. Зверек не убегал, но и не подходил ближе. Еще один шаг. А потом еще один…
Все повторилось. Когда Хитоми уже почти подобралась к еноту, тот отбежал и сел поодаль.
— Да подожди ты!
Девушку разобрал настоящий азарт. Забыв обо всем, она преследовала неуловимого зверька, а тот маячил рядом, совсем близко, но в руки не давался.
Уже у самой дворцовой стены ей все-таки удалось вцепиться в пушистый хвост.
— Ага, попался! — торжествующе выкрикнула Хитоми и тут же подумала, что енот может сейчас просто обернуться и цапнуть надоедливого преследователя.
Енот обернулся и покачал головой.
— Это ты попалась, красавица, — весело сообщил он.
А после невесть откуда извлек стеклянный флакон и прыснул его содержимым в лицо Хитоми.
Глаза девушки закатились, и она бы непременно рухнула, если бы внезапно появившийся на месте енота низенький человечек не подхватил ее.
— Вот так, милая, — пробормотал он себе под нос. — Полежи, отдохни. Помоги мне ее раздеть! — Последняя реплика относилась к девушке в одежде служанки, показавшейся из-за куста.
Та фыркнула и отвесила мужчине оплеуху.
— Все бы тебе раздевать кого-то, охальник. Отвернись!
— Протестую! — возмутился он. — Мною двигала сугубо забота о деле! Вдвоем мы справимся быстрее.
Но отвернулся. Только интенсивное шевеление ушей выдавало его интерес к происходящему за спиной.