— Я не собираюсь выворачивать свои вещи перед тобой, — процедил Акио. — Убирайся и приходи с доказательствами.
— Нам придется применить силу.
— Попробуй! — В руке Такухати снова вспыхнуло живое синее пламя.
В этот момент все чужаки разом, словно по команде, извлекли уже снаряженные короткие арбалеты. Три десятка стрел, несущих на острие смерть. Они смотрели не на Акио, на людей за его спиной — слуг, немногочисленных воинов. На Мию…
Заголосили и завизжали находившиеся во дворе женщины из челяди. Мужчины схватили все, что могло сойти за оружие.
Нужно было бежать раньше. Когда Акио велел ей возвращаться в замок.
— Стоять! — Громовой рев Тосы перекрыл прочие голоса. — Не будете дергаться, никто не пострадает. — И уже обращаясь к Акио: — Начнешь сопротивляться, и все твои люди умрут!
Даймё ухмыльнулся, не спеша гасить пламя в руке:
— Они — мои вассалы. Их долг — умереть за господина.
Воспользовавшись тем, что все взгляды были направлены на Акио, Мия сделала осторожный шажок в сторону.
Всего пять шагов, чтобы добраться до стены кузни. Спрятаться, уйти с линии огня.
Она не успела добраться до стены. Кто-то схватил Мию сзади. Девушка взвизгнула и забилась. Чужая рука вцепилась в волосы, заставляя запрокинуть голову, и Мия ощутила прикосновение холодной стали к горлу.
Акио обернулся, и вызывающая улыбка на его лице сменилась выражением ужаса.
— Не двигайся, девочка, — произнес голос над ухом.
— Кошелек, Такухати. Если хочешь, чтобы с твоей наложницей ничего не случилось.
— Не надо, — шепнула Мия.
Она не понимала, что происходит, но чувствовала, ему никак нельзя делать это. Иначе случится что-то страшное. Непоправимое.
Не отводя от Мии взгляда, Акио на ощупь отстегнул болтавшийся на поясе кисет и швырнул врагу.
— Я же велел тебе уходить, Мия, — тихо и обреченно произнес даймё.
— Виим Аль Самхан, — удовлетворенно отметил Тоса, извлекая на свет проклятую золотую бляху. — Что и требовалось доказать. Давно работаешь на империю, сволочь? Матерям и женам погибших в Огненной долине будет интересно это узнать.
— Нет! Это мое! — Мия дернулась в державших ее руках и почувствовала, как лезвие прокололо кожу.
При виде тонкой струйки крови, ползущей вниз по шее, Акио посерел.
Рука снова дернула за волосы, голос рявкнул: «Стой смирно!»
— Пожалуйста, господин! Это мое… мой…
— Мне кажется, все очевидно, — протянул Кудо. — Это ведь твой виим, Такухати?
— Нет! — Девушка зашлась в рыданиях, тщетно пытаясь вырваться. — Это мой! Он отобрал у меня!
— Мой, — каким-то чужим и равнодушным голосом подтвердил Акио.
— И ты признаешь себя изменником?
— Признаю.
Это было как в дурном сне, когда тебя не слышат, не замечают. Она билась и кричала, пытаясь достучаться до всех этих людей, рассказать, что эта бляха — ее проклятый подарок, что Акио тут ни при чем, умоляя даймё не брать на себя чужую вину.
— Тогда дай руки.
В ладонях Тосы тускло блеснули блокаторы, похожие на кандалы.
— Пожалуйста! — прерывающимся от рыданий голосом взмолилась Мия. — Акио! Не надо!
Он усмехнулся и покачал головой.
— Жаль, что я не снял с тебя сережку, Мия.
И протянул руки.
Когда последний самурай покинул двор, державший Мию солдат наконец убрал нож и выпустил ее волосы. Девушка упала на колени и зарыдала.
Невозможный ужас случившегося и собственная неподъемная вина пригибали к земле.
Это из-за нее! Из-за нее арестовали Акио! И он согласился на это добровольно, чтобы защитить Мию.
Почему она не послушалась? Почему не пошла в замок, как он велел? Почему не выкинула сразу проклятый дар сумасшедшего самурая?
На мгновение Мии показалось, что мир превратился в ледяную пустыню, в которой никогда не будет радости и надежды на лучшее. Раздавленная, уничтоженная виной и стыдом, она стояла на коленях посреди осиротевшего замка, не имея сил даже подняться. Слезы скатывались по щекам — крупные, словно дождевые капли.
Чья-то рука легла на плечо.
— Это не лучшее место, чтобы плакать, девочка.
Она подняла голову и заморгала. Перед глазами все расплывалось, а слезы все катились и катились.
— Давай, надо встать. — Подошедший незнакомец вздернул ее на ноги, и тут Мия наконец увидела его лицо и отшатнулась.
— Вы?!
— Я, — кивнул господин Кудо. — Тебя ведь зовут Мия, не так ли?
Она покорно кивнула.
— Почему ты плачешь о Такухати, Мия? Разве он не удерживал тебя силой в наложницах?
От изумления Мия даже перестала плакать, настолько абсурдным и странным показался ей этот вопрос.
— Нет, — прошептала она еле слышно. — Он любил меня и назвал своей невестой.
Лицо мужчины помрачнело стремительно, как небо перед надвигающейся бурей. Он негромко выругался и отвернулся, чтобы отдать несколько отрывистых распоряжений. Мия не вслушивалась в его слова. Воспоминание об утраченном счастье вызвало в ней новый взрыв горестных рыданий.
В себя она пришла только когда солдат, по приказу господина Кудо, присел, чтобы взять ее на руки. Девушка завизжала и забилась, вырываясь из чужих объятий. Солдат отступил и растерянно посмотрел на своего командира. Тот поморщился, недовольно пробормотал под нос: «И это Риндзин?», а потом потряс Мию за плечи.
— Хватит рыдать и визжать! — велел он сухим, не терпящим возражений тоном. — Ты хочешь спасти Акио Такухати?
Девушка замолчала и кивнула.
— Тогда следуй за мной!
Часть вторая КОГДА ПРОСНЕТСЯ ДРАКОН
Глава 1 НАСЛЕДИЕ КРОВИ
— Нет. — Мия отодвинула свиток и с вызовом взглянула в глаза мужчине. — Я не отвечу больше ни на один ваш вопрос, господин Кудо, пока вы не объясните, зачем это все и что вы собираетесь дальше делать.
За бортом плескалась вода и кричали чайки. Подходил к концу третий день морского путешествия, до Хигоку — сердца Оясимы — оставалось всего несколько часов, а Мия вдруг словно очнулась от тягостного сна.
Сразу после ареста Акио она была в таком беспросветном отчаянии, так придавлена грузом вины, что ухватилась за соломинку. Господин Кудо отвел ее на корабль, который, судя по всему, принадлежал ему лично. Мия забилась в дальний угол крохотной каюты, обняла себя за ноги и сидела так несколько часов.
Плеск волн в борта и усилившаяся качка подсказали, что корабль отчалил. Девушка отметила это механически, равнодушно. Она едва обратила внимание на появление господина Кудо с чашей воды. Равнодушно опустила руку в воду, как он хотел. Равнодушно проследила, как та вскипает, приобретая насыщенный багряный цвет, словно в чашу налили свежей крови.
— М-да… что и требовалось доказать, — пробормотал господин Кудо и задумчиво поскреб гладко выбритое лицо.
В другой ситуации Мия закидала бы его вопросами, но сейчас ей было слишком плохо. Любая неосторожная мысль вызывала почти физическую боль, и она отчаянно старалась не думать.
А господин Кудо ушел. И чашу забрал.
Он вернулся позже с той же чашей, но теперь в ней был вареный рис и несколько кусков солонины.
От вида и запаха еды к горлу подкатила тошнота. Мия ковырнула рис палочками и отодвинула миску.
Заснуть ночью так и не получилось. Она то погружалась в тягостное забытье без сновидений, то резко вскакивала от ощущения надвигающейся беды.
Уже под утро приснился двор Инуваси-дзё, отчаяние в глазах Акио и его голос: «Я же велел уходить тебе, Мия». И руки — ее руки, медленно вонзающие кинжал в грудь даймё.
Мия проснулась от собственного захлебывающегося крика. И даже мысль, что все это сон, что в реальности Акио жив, не принесла облегчения. Она скорчилась на тюфяке и зарыдала.
Рядом, словно из ниоткуда, появился господин Кудо. Насильно усадил зареванную девушку, заставил поднять голову. От слез все расплывалось перед глазами. Она дернулась, пытаясь избежать бесцеремонных прикосновений. В ответ щеку обожгло пощечиной.
— Выпорю, — пообещал Такеши Кудо.
Угроза не подействовала. В эту минуту Мия почти ненавидела себя за непослушание, стоившее Акио свободы, а может, и жизни. И соглашалась, что заслуживает самого сурового наказания.
— Хорошо.
В ответ мужчина выругался с явной досадой, а потом снял с пояса флягу. Стальные пальцы стиснули щеки, принуждая Мию открыть рот, и в горло полилось саке.
— Пей!
Она сглотнула, закашлялась и сглотнула еще раз. Саке было отвратительным, несвежим и холодным, но от него голова очистилась от мыслей, и рыдания отступили.
— Ну? — спросил Такеши Кудо. — Истерика закончена? Тогда послушай меня еще раз, девочка! Я могу спасти твоего господина, но для этого ты должна делать то, что я скажу. Сейчас я хочу, чтобы ты умылась и легла спать. А когда проснешься, у нас будет долгий разговор. Оттого, насколько честно и подробно ты ответишь на мои вопросы, зависит жизнь Акио Такухати. Поняла?